Джон Престон - Раскопки [litres с оптимизированной обложкой]

Тут Филлипс и Стюарт снова начали смеяться еще громче, чем раньше. Когда смех утих, Филлипс поднял свой бокал и предложил выпить еще.

– А как насчет событий в мире в целом? – спросил Стюарт. – Как думаешь, нас это как-то затронет?

Филлипс посмотрел на него безучастно:

– В мире в целом?

– Немцы…

– Немцы? – удивленно произнес Филлипс. – Не припомню, чтобы в Германии когда-нибудь обнаруживали захоронения кораблей.

– Нет, нет. Я имел в виду возможность – даже вероятность – войны.

– А, – сказал Филлипс. – Ты об этом. Что ж, без сомнений, работать придется в темпе. Британский музей уже упаковывает самые хрупкие экспонаты и отправляет их в туннель под Олдвичем. Думаю, на раскопки у нас максимум недели три.

Только сейчас я поняла, как успешно я использовала волнение, вызванное нашей свадьбой, чтобы отвлечься от войны, неизбежно надвигавшейся на нашу страну. И, видимо, раз на меня внезапно снизошла эта мысль, волнение мое стало ослабевать.

Вскоре Стюарт попросил его извинить и вышел из-за стола.

– Это все пиво, – объяснил он и, как бы извиняясь, поморщился.

Оставшись наедине с Чарльзом Филлипсом, я стала придумывать, что бы еще сказать. Было нелегко, тем более что он вовсе и не пытался завязать разговор. Вместо этого он сидел и чистил очки носовым платком. От этого мне стало еще больше не по себе, слова не находились. После продолжительного молчания я немного отчаялась.

– Вы тоже остановились в «Булле», мистер Филлипс? – спросила я.

– К сожалению, да, – ответил он. – Я рассчитывал остановиться в особняке Саттон-Ху. Было бы гораздо удобнее. Но, похоже, мы с миссис Претти друг друга не поняли. Я про даму, которую упоминал ранее.

Я снова напряглась, подыскивая новую тему для разговора.

– Я хотела сказать, насколько для меня важно, что вы специально попросили приехать сюда именно меня.

Филлипс поднял глаза, но ничего не ответил.

– Я знаю, что Стюарт посылал вам мою статью о боснийских озерных деревнях, – продолжила я. – Так здорово, что вы ее прочитали.

Он задержал на мне взгляд, а потом сказал:

– Очень любопытная.

– Для меня это очень много значит. Я надеюсь, что смогу оправдать ваше доверие.

– Не сомневаюсь, что сможете.

– Просто я не так уж много работала в полевых условиях.

Он нетерпеливо покачал головой.

– Я бы не хотела, чтобы вы думали, что у меня больше опыта, чем на самом деле.

– У вас есть все необходимые качества, – сказал он. – Вот что важно.

– Да? Видимо, я медленно соображаю, но что вы имеете в виду, мистер Филлипс?

– Все очень просто. Посмотрите на меня. Что вы видите?

– Мужчину, – неуверенно сказала я.

– Да, конечно, мужчину. Определенного размера. У нас в семье у всех широкая кость. У Стюарта кости поменьше, хотя и он, наверное, весит порядка двенадцати стоунов. Вы же, в силу своего пола, намного меньше и легче. А ладья в очень хрупком состоянии. Можно сказать, что ее вообще в сущности нет – за исключением заклепок. Все остальное – просто твердый песок. Если нагрузка будет слишком высокой, она рассыплется. Поэтому логично, если я стану руководить работами снаружи траншеи, а вы, собственно, займетесь раскопками. Ну как, – спросил он, – поняли?

– То есть вы пригласили меня сюда только из-за моего роста, мистер Филлипс?

За очками его глаза были совсем маленькими и яркими.

– Именно так, – сказал он.

На следующее утро мы отправились на раскопки. Это всего в паре миль от Вудбриджа, на другой стороне устья реки. Дорога проходила через туннель из буковых деревьев. Солнечный свет мерцал между листьями, рисуя узоры на гравии. Сам особняк представлял собой большое белое здание в эдвардианском стиле, которое располагалось на обрыве над рекой. На его территории была площадка для сквоша и гаражи.

И хотя я пыталась заранее все себе представить, все равно меня поразило то, что я увидела. В размахе и масштабах корабля было что-то величественное, превосходящее все ожидания. А еще было что-то очень трогательное в его упорной борьбе за выживание, в том, как он сопротивлялся, неумолимо превращаясь из дерева в песок. Гигантский призрак, лежащий перед нами. Я посмотрела на Стюарта: он был так же поражен.

Три человека выстроились по одной стороне траншеи, очевидно, ожидая нашего прихода. Филлипс их представил: мистер Спунер и мистер Джейкобс, а это мистер Браун, который проделал бо́льшую часть работы.

Мистер Браун – человек невысокий, с лицом, напоминающим морду хорька. На нем был старомодный твидовый пиджак и твидовая кепка в тон. Все пожали друг другу руки, и мы со Стюартом начали делить центр корабля на отдельные участки. Затем положили планировочную раму и отметили эти участки с помощью бечевки. Тем временем мужчины начали сдвигать отвалы – Филлипс решил, что они находятся слишком близко к ладье и лучше бы их перенести подальше.

Работа у нас со Стюартом спорилась, и, разметив квадраты, мы начали разгребать южную сторону захоронения. Тем же утром посмотреть, как у нас идут дела, пришли миссис Претти и ее сын Роберт. Филлипс представил нас и им.

Миссис Претти показалась мне довольно старой, чтобы быть матерью такого маленького сына. Роберт застенчиво отвернулся, когда его представляли, а потом, как только Филлипс закончил, убежал в сторону отвалов.

После обеда Стюарт начал составлять карту участка – по всем правилам, а я продолжила работать. В семь часов мы закончили и поехали обратно в «Булл». Я была вся в земле, поэтому отправилась в ванную.

Из крана лилась горячая вода, и ванная наполнялась паром. Стоя на пробковом коврике, я проверила воду ногой. Она оказалась горячее, чем я думала, – настолько горячая, что пальцы на ногах инстинктивно сжались, – но в целом терпимо. Сначала я опустила в воду одну ногу, затем другую. Ванна была удивительно большой, в ней без труда поместились бы два человека.

Опустившись, я почувствовала, как по моему телу, от икр до бедер, проходит граница между горячим и холодным. Кровь моя начала нагреваться. Я полностью погрузилась, и, когда вода начала смыкаться над моей грудью, задышала чуть сильнее. От моего дыхания пар расступался, и я чувствовала жар. Он давил на мои глазные яблоки, опускался вниз по горлу.

Окутанная паром и блестящая от мыла, я раскинула руки и позволила им свободно болтаться в воде. Мысли мои начали светлеть и плыть. Я вспомнила квартиру на Грейт-Ормонд-стрит, куда въехала в начале второго года обучения в университете. Кроме георгианских окон и камина из черного мрамора, в ней не было ничего особенного. Трубы гудели, когда я включала воду, а со стен слезали обои, напоминая платаны, сбрасывающие кору.

Вся мебель – кресла, сосновый стол, комод из красного дерева – пребывали в творческом беспорядке, а по ночам под половицами бегали мыши.