Имоджен Кили - Белая мышь [litres]

Нэнси смотрела прямо на него. Щёлк.

Жизнь не кончилась. Они по-прежнему находились в комнате. Пистолет был не заряжен. Бакмастер кивнул и вернул его на пояс.

– Неплохой спектакль, – как ни в чем не бывало сказал он и вернулся за стол. – Садитесь теперь, оба.

Мать его, да что ж это такое! Нэнси не понимала, села она или рухнула. Гэрроу подошёл и дал Дендену платок. Возможно, ей лишь показалось, но Денден стирал с лица кровь так, чтобы в процессе от носового платка ничего не осталось.

– Тактика молчания – вполне рабочая для мужчин. Гестапо будет думать, что иностранный агент обладает большим количеством стратегической информации, поэтому тебя могут оставить в живых на какое-то время, достаточное для попытки побега. Но, Уэйк, нацисты не столь прогрессивно мыслят в отношении женщин, как мы. Да и французы тоже, если уж на то пошло. Тебя они убьют или сразу отправят в лагерь. Задача женщины – их обольстить. Войти в роль, заискивать, плакать, переспать с ними, если надо. Проглотить гордость, потому что там пули будут настоящие, а от мёртвой толку от тебя никакого не будет.

Нэнси кивнула, потому что он этого ожидал. Да, она не брезговала флиртом, чтобы пройти через блокпосты, и могла похлопать ресницами мужчинам, которых с радостью бы убила, но, ради бога, всему же есть границы! Для неё роль доступной принцессы как раз и находилась за пределами границ. Её личных границ.

– Значит, у вас есть для нас задание, сэр? – спросил Денден, возвращая Гэрроу носовой платок, вид которого вызвал у того целую гамму чувств.

– Да. И раз вы решили, что вы – команда, мы отправляем вас на задание вместе. Вы оба получаете звания капитана, но Рэйк будет связистом и будет подчиняться тебе, Нэнси. Гэрроу, карту, пожалуйста.

Гэрроу разложил на столе карту, похожую на довоенные карты, выдаваемые автотуристам. На ней повсюду были расставлены крестики, и рядом с каждым стоял номер.

– Каждый крестик обозначает активную ячейку УСО, – не без гордости объявил Бакмастер. – Задачи у всех разные. В Париже это контрабанда, в Каннах – затопление подлодок. А на прошлой неделе в Тулузе наши взорвали завод боеприпасов.

– А где будем мы? – спросила Нэнси.

– Вы направляетесь в Овернь, – ответил Бакмастер, наблюдая за её реакцией. Судя по выражению его лица, он удовлетворился увиденным. – Это недалеко от региона Виши, который кишмя кишит немцами. Резкий климат, всё время дожди, до невозможности сложный рельеф, как нельзя лучше подходящий тамошним сопротивленцам. Они называют себя «маки», в честь вечнозелёных кустарников, потому что их так же тяжело уничтожить или проредить. Ваша первая задача – стать командиром самого крупного отряда маки в регионе. Сейчас ими руководит майор Гаспар.

– Самодовольный одноглазый мудак, – не преминул вставить Гэрроу.

– …и он презирает УСО, – подхватил Бакмастер. – Боится, что мы выбьем немцев из Франции и сразу приберем её к рукам. Меньше всего на свете он захочет работать с тобой, но у него плохо с обеспечением, так что это – твоя приманка.

– А если он не клюнет? – спросила она.

– Заставь. Поставь его перед выбором: вооружиться с твоей помощью или умереть. В плане тактики он не силен. Храбрый, но без твёрдой направляющей руки он только впустую потратит человеческие ресурсы и наши деньги. Этой рукой должна стать ты. Овернь – критически важный транспортный узел на территории Франции. Мы должны лишить немцев возможности оперативно перемещать по стране людей и технику.

– Мы будем подрывать транспортные пути? – снова оживившись, спросил Денден.

– Именно, – ответил Бакмастер. – Наша высадка пройдёт успешно, если у нацистов не будет возможности подогнать к новой линии фронта войска и технику. Мы делаем всё возможное и невозможное, чтобы они не узнали, с какой стороны мы высадимся, но как только это произойдёт, они соберут все свои силы для контратаки. Поэтому нам нужно замедлить их передвижения на всех направлениях, и Овернь – критически важная точка. Уничтожьте железнодорожные мосты, выведите из строя линии связи, заставьте их бояться собственной тени – и у вас за спиной вырастут ангельские крылья.

Нэнси охватило радостное возбуждение. Она наконец-то едет во Францию.

– Когда мы выплываем? – спросила она.

– Через неделю, – ответил Бакмастер. – А пока вы будете жить в одной из конспиративных квартир здесь, в Лондоне, изучать карты района и расположение главных целей до тех пор, пока не научитесь рисовать их во сне. Только вы не выплываете, Уэйк. Зачем мы тратили время и учили вас прыгать с самолёта? Рэйк, ты полетишь на окраину Монлюсона на «Лизандере». Нам нужно забрать оттуда слегка заработавшегося радиста, он передаст тебе оборудование. Нэнси, а ты десантируешься в непосредственной близости от отряда Гаспара. Один из наших по фамилии Саутгейт встретит тебя и отведет к Гаспару. Ты должна очаровать его до прибытия Дендена с радиостанцией. Что-то не так, капитан Уэйк? – посмотрел он на Нэнси.

Она судорожно сглотнула.

– Нет, сэр. Просто мне не очень нравилось прыгать из тех прекрасных самолётов.

Бакмастер изобразил удивление.

– Надо же! А у вас такие хорошие оценки за парашютную технику!

Последний стакан в «Асторе» был ошибкой. А может, и предпоследний тоже. Да и вообще не стоило переключаться на виски. «Либерейтор» сильно накренился. В воздухе взрывались зенитные снаряды, и ударная волна бросала самолёт из стороны в сторону. Что будет, если вырвет в кислородной маске на высоте 4500 метров? Ничего хорошего. Нэнси сглотнула и застонала, зная, что сквозь рёв самолёта и звуки взрывов её стоны никто не услышит. Бутерброд с колбасным фаршем и кофе перед взлётом – вот её самая очевидная ошибка. Она чувствовала, как всё это трясется в желудке. Что вообще кладут в этот фарш и почему британцы так гордятся своей способностью это есть? Самолёт начало трясти, и Нэнси схватилась за рёбра фюзеляжа. Н-да. Точно во всем виноват фарш. Ещё одна воздушная яма – на этот раз самолёт провалился глубже и резче, как будто бесконтрольно. В ушах звенело, в груди все сжалось. Двигатели сначала заныли, потом заревели, и вот пилот снова потихоньку начал набирать высоту. Нэнси скатилась вперёд и постаралась упереться стопами в листья обшивки с заклёпками. Снова резкий перекат направо и оглушительный удар, как будто сам бог стучит пальцем в борт самолёта. Только не сейчас. Они же ещё даже не долетели до Франции. Пожалуйста. Она сильно ударилась бедром о металл, и всё тело пронзила боль. Самолёт начал выравниваться, и двигатели заработали равномернее. Звуки взрывов стали тише и дальше. Нэнси понемногу восстановила дыхание и разжала руку, сведённую судорогой. Так непривычно было не иметь на руке обручального кольца. Её заставили снять его на время прыжка – впервые с тех пор, как Анри надел его ей на палец. Белая кожа под ним смотрелась как шрам.