Имоджен Кили - Белая мышь [litres]

– В этом году к нам пришло много людей, – продолжил Тардиват. – Молодые отказываются ехать на работы в Германию и приходят к нам. Это хорошо, с одной стороны, но и создаёт проблемы.

– Какие проблемы?

– Нас много. Поначалу нам хватало заброшенных сараев и ферм, а теперь трудно найти место для всех. К тому же мы должны постоянно перемещаться, чтобы нас не нашла полиция.

– А ещё?

– Мы враждуем не только с немцами, но и между собой, – вздохнул он. – Враждуют деревни и семьи – некоторые ещё со времен революции. Кто-то мстит врагам, сдавая их гестапо, а кто-то идёт к маки. Так что здесь люди не только с захватчиками счёты сводят.

Отлично. Теперь ещё и политика. В ней она не сильна.

– И Гаспар это позволяет?

– Он санкционирует налёты на фермы его врагов. – Тардиват остановился и через мгновение продолжил путь, ведомый невидимой рукой. Тропа стала ещё более крутой и узкой.

– При мне этого не будет, – твёрдо сказала Нэнси, ощущая наконец плоды мучительной физподготовки. Такого рода фразы звучат лучше, если произносишь их, не задыхаясь.

Они дошли до края леса. Приближался рассвет, и ночная темнота уступила место серо-зелёным теням.

– Мы будем платить, если будем что-то брать у людей. Это теперь военная операция, а значит – правила. Мы не немцы. Мы на стороне добра и будем вести себя соответствующе.

– Как скажете, капитан, – снисходительно вздохнул Тардиват.

Нэнси перестала рассматривать пейзаж. Она разрешила ему забрать парашют, но разговаривать с собой в таком тоне она не позволит. Набрав воздух в лёгкие, она уже собиралась доходчиво объяснить ему это, но увидела в его глазах реакцию на какое-то движение позади себя. Она начала оборачиваться, но было уже поздно. Удар по голове – и всё потемнело.

Жива. Это первое, что она поняла. У мёртвых ничего не болит, а её мучала сильнейшая боль. Нэнси открыла глаза и увидела проблески света. Пахло соломой. На голове – мешок для корма. Она попыталась двинуться. Больно. Она сидела на каком-то стуле со связанными за спиной руками, и разбудила её боль от затекших мышц. Ноги тоже были связаны. Обуви не было. Под шёлковыми чулками она ощутила твёрдый земляной пол. Подняв голову, она медленно и осторожно вздохнула. Воздух прохладный. Слышен шелест ветра между деревьев. Значит, она всё ещё в горах, в деревне, а это – сарай, внешняя постройка на чьей-нибудь ферме, а не штаб гестапо в Монлюсоне.

Снаружи послышались голоса. Это были, конечно, мужчины, и больше, чем один, хотя говорил всё время один человек – остальные лишь смеялись и соглашались. Все вошли внутрь.

– Похоже, наша маленькая гостья проснулась.

Так, Нэнси, спектакль начинается.

Кто-то сорвал у неё с головы мешок, и она увидела мужчину – чисто выбритого, круглолицего, с повязкой на глазу.

– Какую симпатичную сучку прислали! Гораздо лучше, чем то ничтожество, которое сейчас избивают в камерах.

Он знает про Анри? Да нет же, соберись, Нэнси, он про Саутгейта.

– Они понадеялись, что вымя спасёт твою шею, так? Ну давайте, заставьте нас, французов, бегать по вашей английской указке. Так, манда?

Она оглядела его сверху донизу. Некоторые из его мужчин замялись.

– Так, Гаспар, – спокойно сказала она. – Мне даже сказали, чтобы я тебя трахнула, если сочту нужным. Но, знаешь, даже не уверена, что бы я предпочла – это или цианистый калий.

Несколько человек усмехнулись. Если они и ожидали чего-то от милого ротика женщины, засланной англичанами, то уж точно не таких выражений на народном французском. Гаспар – а это точно был он – скривился. Нужно закрепить преимущество.

– Но я могу предложить вам поддержку из Лондона. Честную поддержку. Оружие, деньги. Всё, что вам понадобится, чтобы отбить страну.

– Чушь. Вы хотите нашу землю. Чтобы мы танцевали под вашу дудку.

– Вы можете мне доверять.

– Это будет сделка с дьяволом. Ты хуже, чем немцы, лживая манда.

Он наклонился к ней ближе – от него воняло потом и нестиранной одеждой. Она позволила себе капельку презрения.

– Боже! Это что, твоё любимое слово? Тебе нравится его произносить? Наверное, настоящую давно не видел? – Стоящие за его спиной усмехнулись. – Если ты можешь хотя бы ненадолго отвлечься от этой темы и послушать меня, я повторяю – мы ваши союзники. Предлагаем оружие. Деньги. Помощь вашим семьям, разведданные из Лондона. А вообще, ты сейчас смотришь на Белую Мышь из Марселя, яростную патриотку Франции, как и все вы. Гады такие.

Стоящие за ним были готовы разразиться аплодисментами – Нэнси это чувствовала. Этой толпой можно управлять. Краем глаза отследив их реакцию, она краем губ улыбнулась. Это было ошибкой. Как только она отвела от него взгляд, Гаспар выбил из-под неё стул, и она упала, неудачно приземлившись плечом. Из лёгких пропал весь воздух, а по телу разлилась боль.

– Лживая ты сука! Я знаю про Белую Мышь из Марселя. У неё перестреляли всех людей, пока она скакала по округе и тратила деньги своего богатого старика-мужа. В Оверни никто не будет оплачивать твои причёски и игры в солдата.

Она попыталась вдохнуть.

– Мой муж – герой, а ты – мешок с дерьмом. – Ей не хватало воздуха произнести это достаточно громко. Гаспар что-то держал в руке. Он присел и показал ей её собственное обручальное кольцо.

– Тогда почему оно в твоём рюкзаке, а не на пальце?

– Отдай! – закричала она, как ребёнок, которого обидели в песочнице. – Я сняла его, чтобы палец себе не оторвать во время прыжка из грёбаного самолёта, придурок.

Она попыталась извернуться и нанести удар ногой, но он предусмотрительно отошёл в сторону, пнув перевёрнутый стул. Нэнси лежала теперь на спине, руки по-прежнему были связаны. Она согнула ноги, чтобы встать на колени, но он оседлал её, навалившись своим весом ей на бёдра. По лицу текло что-то тёплое. Кровь от того удара по голове. Кровь текла ей в глаз, слепя и причиняя острую боль. Он наклонился, зажав обручальное кольцо между большим и указательным пальцем.

– А что нам мешает убить тебя прямо сейчас? Возьмём себе пачку франков, зашитую у тебя в подкладке сумки, закопаем твой труп и скажем, что ты к нам не добралась. У тебя же немало нала с собой. А кольцо мы, может, даже в Марсель отправим. Если твой бедный муж выживет, может, найдёт себе кого покрасивее и передарит.

Он немного сдвинулся, и она почувствовала у себя на бёдрах его ляжки. Набрав воздуха в лёгкие, она постаралась говорить громче, чтобы было слышно всем:

– Если ты это сделаешь, то больше денег из Лондона не увидишь. Они уже знают, что я благополучно приземлилась и меня встретили. Я подала им сигнал с земли. Если хочешь оружие и денег побольше, чем та мелочь из моей сумки, тебе придётся работать со мной. Так что отвали и дай мне поработать. Если твоим людям не нужны пулемёты, сапоги и сколько угодно сигарет, то, я уверена, найдутся те, кому всё это пригодится.