Имоджен Кили - Белая мышь [litres]

– Хорошо, – сказала она и встала, но не смогла удержать равновесия. От падения её спасло только то, что Тардиват успел взять её под локоть.

– Сегодня больше не пойдём, – твердо сказал он. – За следующим подъёмом есть коровник. Заночуем там, и я передам сообщение.

– Хочу добраться до Форнье.

– Капитан, думаю, будет лучше, если вы встретите его не в предобморочном состоянии. Первое впечатление важно, не так ли?

Она вытянула руку. Даже в тусклом свете луны было видно, что она дрожит. Он был прав.

– Что ж, хорошо.

На следующее утро она проснулась от сильного холода. В надежде хоть чуточку согреться она поглубже завернулась в пропахшее дымом и животными одеяло. Открыв глаза, Нэнси увидела, что место, которое Тардиват выбрал для ночёвки, оказалось каменным сараем с низким потолком. Одна рука у неё затекла, и она начала растирать ладони, вспоминая свою постель в Марселе с отглаженными льняными простынями, шелковыми подушками и утренним кофе с круассанами. Клодет обычно раздвигала шторы и поднимала ставни, впуская в комнату средиземноморское тепло и солнечный свет. А пока Нэнси, сидя в постели, пила кофе, Клодет наполняла ей ванну, спрашивала про её планы на день и узнавала, что ей сегодня нужно сделать. Анри уезжал на работу рано утром, ещё до того, как она просыпалась, но она всегда клала руку на пустое место на кровати, где он спал, и мысленно желала ему доброго утра.

А теперь она – грязная, страдающая от боли – лежит в коровьем хлеву, и ей так холодно, что она бы предпочла, чтобы сюда вернулись коровы и хоть немного нагрели помещение. В двери появился Тардиват с вязанкой дров под мышкой. Она решила, что будет вполне логично притвориться спящей, пока он будет разжигать огонь. Когда костёр разгорелся, она, театрально зевнув, «проснулась», вытащила из-под головы красную шёлковую подушку и взбила её.

– Доброе утро, капитан, – улыбнувшись, поздоровался Тардиват.

– Доброе утро! Нет ли какой еды? Я совсем оголодала. Сейчас я бы и вчерашнюю похлебку от Гаспара за милую душу уплела.

Он сел, скрестив ноги, перед костром и открыл рюкзак, в котором оказались половина багета, ломоть тёмно-жёлтого сыра канталь, от которого пахло летними лугами, и – благослови его, господи – две бутылки пива.

– Вы должны мне сорок франков, – сказал он, пока она, перебирая ягодицами, подбиралась поближе к нему и костру.

– Ты шутишь?

Пожав плечами, он оторвал от багета кусок и порезал сыр.

– В ваших интересах, чтобы правильные люди узнали, что здесь находится британский агент с деньгами, готовый платить за нужные ему вещи. И переплатить за завтрак – отличный способ распространить новость.

Логично. Но Нэнси ничего не ответила, пока в руках у неё не оказалась её половина хлеба и сыра, а к бедру не прижалась бутылка пива.

– Вам, партизанам, здесь совсем небезопасно, да?

– Здешние ничего немцам не скажут, – снова пожал плечами он. – А если скажут, то у них могут животные вдруг заболеть и умереть в одну ночь.

Нэнси старалась жевать помедленнее. Еда была вкусной и доставляла вдвое больше удовольствия после вчерашнего неудачного дня и морозной ночи. Ей даже стало казаться, что внутри побитой оболочки проснулась и начинает потягиваться её истинная сущность.

– Вы не знаете немцев, – наконец сказала Нэнси. – Пока они вас здесь не трогают, но, думаю, скоро это изменится. Когда они на самом деле закрепляются на территории, у них как будто голову сносит. Фермеры, может, и молчат пока из страха потерять коров, но если кто-то приставит дуло пистолета к голове их сына, они заговорят.

Тардиват перестал жевать и молча посмотрел на неё, словно взвешивая её слова.

– Я это к чему, Тарди? Просто будь очень, очень осторожен, когда будешь что-то рассказывать местным. Если они не будут знать, где мы и что делаем, им не придётся врать, когда случится то, о чём я говорю.

Он пожал плечами, но Нэнси поняла, что выводы он сделал.

– Ты здесь всю жизнь прожил? – спросила она, утолив острый голод и жажду.

– Большую часть, если не считать службу в армии. Мой отец был портным в Орийяке, и я научился ремеслу от него. А моя жена – из семьи фермеров. В первое время после свадьбы мы каждый год несколько недель проводили у них на земле. И это хорошая земля. За неё стоит биться.

Она смотрела, как он ест, и поняла, что никогда не ела лобстеров и не запивала их шампанским с таким аппетитом, как сейчас ест этот хлеб с сыром. Уже очень давно она не бывала настолько голодна, по-настоящему. Возможно, и она сможет биться за эту Францию – Францию Тардивата и его семьи, фермеров и деревенских жителей, а не только за Францию утончённую и сияющую огнями. Возможно.

Послышался гул мотоцикла. Нэнси показала на заросли, и Тардиват кивнул. Они перешагнули через каменную ограду и пригнули головы. Нэнси пересела туда, где немного обвалилась кладка и видимость была лучше. Тихое урчанье мотора превратилось в рёв. Как только мотоцикл их миновал, она выпрямилась и свистнула. Мотоцикл остановился, и человек, сидящий сзади, обернулся. Увидев её, он замахал рукой и спрыгнул с сиденья.

– Денден! Господи, как же я рада тебя видеть! – крикнула она и побежала к нему.

– Нэнси! Ты выглядишь ужасно. – Он сгрёб её в объятия, и Нэнси, закрыв глаза, изо всех сил прижалась к нему, напитываясь его силой. Он засмеялся и отстранил её, держа за плечи перед собой. – Так, а что это там за бравый юноша притаился в кустах?

– Его зовут Тардиват. Он снял меня с дерева.

– Ему явно повезло. Но расскажи мне всё с самого начала. Я успел понять одно: про меры предосторожности и секретность здесь можно забыть. Крестьянка с лицом, как одно место у овцы, помахала нам у дороги и спокойненько сказала, что второй британский агент идёт пешком на плато к Форнье. А я, значит, сижу, приготовив свои фразочки, пароли и легенды, и только рот открываю на неё, как рыба.

Нэнси засмеялась.

– Я знаю. Бакмастер бы их просто перестрелял. Я тебе всё расскажу. А как тебе удалось добыть мотоцикл?

Мотоциклист тем временем развернулся и проехал мимо, сдержанно кивнув им. В ответ Денден помахал и отправил воздушный поцелуй. Мотоциклист нахмурился и прибавил скорости.

– Дай бог ему здоровья, что-то он застеснялся, – ответил Денден. – Судя по всему, я с гораздо большим успехом обзаводился новыми друзьями, чем ты.

Тардиват проводил взглядом мотоциклиста, а потом подошёл к ним. Нэнси представила их друг другу.

– Очень, очень приятно. Могли бы вы это понести? – Денден ткнул Тардивата в грудь холщовой квадратной сумкой, и тот, недоуменно и удивлённо посмотрев на него, её взял. – Это, мистер Тардиват, радиоточка всемогущая, от неё зависят наши жизни, поэтому, будьте добры, не уроните. И давайте вы пойдете впереди, а Нэнси и я пойдём чуть позади, и она мне всё расскажет.