Имоджен Кили - Белая мышь [litres]

– Мне начинает казаться, – чуть заплетающимся языком проговорил Денден, – что Бакмастер слегка просчитался, отправив к этим парням женщину и гомика и ожидая, что мы приведем их в боевую кондицию. Нет, я, конечно, не отказываюсь от попыток, – икнул он.

– Почему им можно смеяться вместе, биться и даже плакать вместе, чёрт бы их побрал, а мне с ними – нет? Стоит мне сделать один неверный шаг…

Она забрала у него бутылку и утопила в ней зародыш жалости к себе.

– Эй, ведьма, отдай, – отобрал у ней бренди Денден.

– Они не могут определиться, то ли они хотят меня убить, то ли со мной переспать, то ли защищать, то ли боготворить.

– Разве не так оно всегда бывает между мальчиками и девочками? Они хотят твоё тело, но в то же время боятся его, – сказал он, возвращая ей бутылку. – Тебе придётся стать для них сестрой. Никакие другие доступные тебе роли не сработают.

– Роли?

– Дорогая, я всю свою жизнь провёл в театре. Всё в этом мире – роль, маска. Просто не забывай: мы так увлечённо прячемся под своими масками, что не замечаем, что и остальные люди – лишь плохие актёры в своих собственных сценариях.

Нэнси встала, чувствуя ненависть ко всему на свете.

– Пойду поплаваю.

– Вот это я понимаю, сила духа, – сказал Денден сонным голосом. – А я думаю, что достаточно напился, чтобы вырубиться. – Он завернулся в куртку и попробовал поудобнее устроиться на земле. – Спасибо тебе, Бакмастер, за наш спокойный сон.

В лагере Форнье было холодно, мокро и – по крайней мере до вчерашнего вечера – бедно, но у этого места было одно большое преимущество. У склона, в десяти минутах ходьбы от лагеря, располагался термальный бассейн, питаемый горячим источником, по имени которого и был назван кантон Шод-Эг. Над долиной только-только забрезжил рассвет. Нэнси сняла широкие армейские штаны, гимнастерку и нижнее бельё, каждый шов которого был сделан во Франции, а бирки английской прачечной аккуратно срезаны на Бейкер-стрит, и осторожно ступила в воду – холодную на поверхности, но теплую в глубине.

Вода обволакивала её рельефные мышцы, приобретённые за недели физических тренировок и к которым она ещё не успела привыкнуть. Она рассмеялась. Когда в сентябре 1939 года была объявлена война, Нэнси жила в Лондоне в отеле «Савой» и собиралась на курорт в Гэмпшир, чтобы сбросить лишние килограммы, которые она наела, питаясь лобстерами в масляном соусе и запивая их шампанским вместе с Анри.

Узнал бы он её сейчас? Возможно, ему бы понравилась её новая фигура. Грудь у неё сохранила форму, а вот бёдра стали уже, мягкий живот ушёл – теперь на его месте был упругий плоский пресс. Мышцы рук также обрели чёткий рельеф. В одежде французской домохозяйки она выглядела как молоденькая девушка, которую четыре года держали на строгом пайке, ну а в голом виде была похожа на амазонку.

Нэнси нырнула в воду, отдав ей свой вес, и почувствовала, как из тела постепенно уходит напряжение. Она вернулась к разговору с Денденом. Кем ей нужно стать для всех этих мужчин, чтобы они пошли за ней? Сестрой, над которой можно подшучивать и которую нужно защищать? Любовницей, которую нужно отбивать от врагов, или богиней, которой они будут поклоняться? Нет, богиня не сработает – она слишком далеко. Нужно, чтобы она могла им доверять, и чтобы они доверяли ей. Любовницей? Может, и правда стоит сводить одного из них в лес? Найти среди этих маки потенциального льва и сделать из него её чемпиона? Она снова нырнула в воду и задержала дыхание. Нет. Так она, возможно, и приобретёт одного союзника, но потеряет остальных. Да и при одной мысли о том, что до неё дотронется кто-то, кроме Анри… Нет.

Она снова всплыла на поверхность и наполнила лёгкие свежим утренним воздухом. Уже рассвело, и она огляделась вокруг, окидывая удивлённым взором крутые, покрытые деревьями склоны гор, светлеющее небо и шевелящиеся листья. Лениво подплыв к камню, на котором она оставила одежду, она вдруг заметила какое-то движение в зарослях, закрытых от ветра. Животное? В лесах водились дикие кабаны, но она ещё ни разу не видела их следов, а больше никакое лесное животное не могло вызвать такое заметное движение. Значит, это человек. Немецкий патруль? Мог ли кто-то зайти настолько глубоко в лес? Местный житель? Но в радиусе полутора километров не было ни единой фермы или деревни.

Не выбираясь из воды, она достала из-под полотенца пистолет и направила его на кусты, держась свободной рукой за высокие камни.

– Покажись!

Никакого движения. Ей что, показалось? Пара бессонных ночей – и вот у неё уже галлюцинации. И тут она вспомнила мальчишеский смех у костра и все поняла.

– Выходите, юные засранцы, если не хотите получить пулю в лоб!

Она выстрелила, прицелившись повыше, и попала в ствол молодого дуба. Пуля с внушительной скоростью отлетела в сторону.

Из-за кустов вышла троица испанцев, у которых имелся реальный боевой опыт. О них она была более высокого мнения. Они вышли, подняв руки над головой.

– Родриго, Матео и Хуан, – чётко произнесла она их имена. – Вы тупые ублюдки. Давайте-ка разберёмся. Вы прошли гражданскую войну в Испании, не пожалели сил и приехали сюда, чтобы воевать с фашистами. Между тем я только что чуть вас не застрелила. Ради чего это всё было?

Она медленно вышла из воды, всё ещё держа их на прицеле. Сейчас главное – не поскользнуться. Они покраснели и не сводили глаз с её тела, рассматривая её плоть – мускулистые руки, округлую грудь, тёмно-коричневый пах. Она позволила им смотреть, вбирать в себя её обнаженный вид. Так прошло некоторое время. Не сводя с них дула пистолета и ничего не говоря, она увидела, что они начали смущаться. Взгляды, наконец, достигли её глаз, и на лице отразился стыд.

– Да, у меня есть вагина. Вы думаете, это признак слабости? Думаете, я маленькая девочка, которая сбежит при виде крови? Хуан! – Она перевела прицел на самого старшего из них. – Ты так думаешь, Хуан?

– Нет, сеньора.

Она продолжала целиться в него.

– Матео, подай мне полотенце.

Он пробежал мимо неё, схватил полотенце и вложил его ей в свободную руку, изо всех сил стараясь не смотреть на неё, вернулся на свое место в середине и снова поднял руки. Нэнси постаралась сдержать улыбку.

– Нет, сеньора, – повторила она. – И это правильно. Потому что я взрослая женщина, не так ли, Родриго?

Родриго смотрел в одну точку в пятнадцати сантиметрах над её головой.

– Да, сеньора.

– А ты знаешь, что это означает, Матео, – быть взрослой женщиной?

Он замотал головой.

– Это означает, идиоты, что из меня полжизни течёт кровь!

Она внимательно переводила взгляд с одного на другого. Все они уже смотрели куда-то в облака.

Поставив курок на предохранитель, она опустила пистолет и начала сушить волосы, не делая ни малейшей попытки прикрыться. Испанцы так и стояли, подняв руки вверх.