Имоджен Кили - Белая мышь [litres]

При этом было очевидно, что люди Гаспара дрались, как львы. Этого у него – или у них – было не отнять. Она узнала, что после её визита он расставил мины-ловушки, удвоил патрули и отправил в город лазутчиков, так что некоторое подтверждение они получили. Самолёты разбомбили их лагерь, все их удобные бараки и склады, но люди к тому времени уже успели спрятаться в лесах. Их эвакуация была медленной и плохо спланированной, но они ушли строем и достигли безопасной зоны лагеря Форнье. Окровавленными, усталыми и в лохмотьях, но большинству из них удалось спастись. Семьдесят человек погибли, а пятьдесят были слишком тяжело ранены, чтобы в следующие несколько недель принимать участие в боях. Разведчики доложили ей, что эсэсовцы потеряли более двухсот человек погибшими и что сегодняшний и завтрашний день уйдут у них на то, чтобы спустить убитых и раненых с гор.

Тардиват ждал её у автобуса и поднялся внутрь вместе с ней. Гаспар неуклюже сидел на подушках. Тардиват сел рядом и откинулся назад – вальяжно, по-мужски, с загадочной улыбкой на лице. Нэнси не присела и не сказала ни слова. Она взяла расчёску, поставила на полку пудреницу и начала укладывать волосы, после чего достала из кармана помаду и аккуратно нанесла на губы. В такой обуви её никогда бы не пустили в парижское кафе, но с таким лицом – да. Только закончив приводить себя в порядок, она села напротив Гаспара.

– Ты знаешь, чем отличаются мужчины от женщин, Гаспар? И только не говори мне, что грудью, – улыбаясь, спросила она.

– Да пошла ты, – зашипел он.

Тардиват нанёс ему удар сбоку по касательной. Гаспар испепелил его взглядом, но в ответ не замахнулся. Этим было сказано всё, что она хотела знать.

– Видишь? – тихо сказала она. – Мужчины решают проблемы силой. Немцы применили силу к тебе, и теперь ты здесь. Ты применял силу ко мне, и теперь мои мужчины хотят повесить тебя на самом высоком дереве. – Тардиват фыркнул в знак согласия, и на лице Гаспара отразилось замешательство. – К счастью для тебя, Гаспар, – продолжила она, – я в последнее время размышляю о том, как решают проблемы женщины. Мы делаем это через разговор – мы говорим о наших самых неприятных чувствах. Сейчас ты чувствуешь страх. И злость, конечно же. Ещё ты гордишься своими бойцами, и это совершенно справедливо. Но самое глубокое твоё чувство – стыд. Мы оба знаем, как больно жжёт эта язва. Когда-то ты вызвал во мне точно такие же чувства. И я могла бы пойти на рожон и остаться в твоем лагере, пока меня кто-нибудь не убил. Могла бы умереть со стыда. Но так умирать – до стыдного глупо, согласен?

Гаспар облизал губы и кивнул.

– Хорошо. Потому что день «Д» приближается, и мне нужны все бойцы, каких я только могу найти. У меня есть инструкции из Лондона, на какие объекты нападать и когда. Мне нужны твои люди, чтобы выполнить эти задания. Мне нужен ты. Вместе мы остановим продвижение немецких войск и обеспечим союзникам во Франции надежную опору. В этом заключается наша роль. Её-то мы – ты и я – и сыграем в деле освобождения Франции. И никаких решительных сражений стенка на стенку, никаких героических актов. Только продуманная, выверенная с хирургической точностью подрывная деятельность. Потому что сейчас речь не идёт про роль отдельных личностей. Здесь, мать её, война.

Он ничего не сказал. И это хороший знак. Теперь осталось правильно завершить разговор.

– Всё, что от тебя требуется, – принять, что теперь я твой командир. Ты – майор, значит, я кто? Полковник. Делай что тебе говорят, и получишь всё необходимое оружие и амуницию. Пластита будет столько, что можно будет взорвать все мосты и железнодорожные станции на тридцать километров вокруг. Денег будет столько, что вы сможете есть, как маленькие цари. Ну что, договорились?

Он смотрел на неё, и Нэнси думала, кого же он сейчас в ней видит. Вчера, когда она прибежала к ним в лагерь, он видел в ней ту же самую девочку, что и в её первый день во Франции, – дилетантку из Англии, прибывшую поиграть в игры за его страну. Теперь же он должен увидеть, что она уже не та девочка. С тех пор она собственными руками убила человека, заслужила доверие и веру таких же маки, как и он сам, спланировала и провела операцию, которая сохранила жизни его людям.

– Да, договорились.

Он не смотрел ей в глаза, и это ей не нравилось. Она встала на ноги, схватила его за волосы на загривке и дернула так, что теперь его единственный глаз смотрел прямо на неё и читал прямо по её алым губам.

– Повтори, сукин ты сын. И повтори чётко.

Он больше не сопротивлялся.

– Да, командир.

Она пригладила ему волосы и похлопала по плечу. Судя по отчётам, он мужественно бился и вдохновлял на бой своих людей. Ей было нужно, чтобы он подчинялся ей, но она не желала выбивать из него всю агрессию.

– Тогда, я думаю, нам стоит это отпраздновать. Ты с нами?

Вечеринка была устроена в честь их благополучного избавления от СС, в память о погибших братьях и в ознаменование союза между отрядами Форнье и Гаспара. Спонсором алкоголя и еды выступил дядя Бакмастер и Банк Англии. Эсэсовцы вернулись в свои казармы в Клермон-Ферран. Маки же пошли по деревням и дорого выкупали у жителей весь алкоголь, хлеб и сыр, что был у тех в наличии, и тем самым давали местным понять, что согнать их с мест эсэсовцам будет не так легко. Распираемые самоуверенностью и пачками франков, которыми их снабдила Нэнси, они ходили по деревням, как герои, и вернулись, сгибаясь под весом своих приобретений.

Нэнси на несколько часов сомкнула глаза на шёлковой подушке в автобусе и, выйдя из него вечером, сразу услышала доносящиеся из лагеря громкий смех и разговоры. Она причесалась, нанесла помаду и пошла наверх. Её приветствовали. Отовсюду доносилось «австралийский ангел», «мама Нэнси», «глас божий» и «командир полка».

Сегодняшняя битва с каждым часом обрастала подробностями и успела превратиться из чуть ли не поражения в абсолютнейшую победу. Складывалось впечатление, что Нэнси и Гаспар с самого начала работали вместе и успешно заманили нацистов в ловушку.

Отлично. Вера в это никому не помешает, и, если люди Гаспара решили, что она – талантливый тактик, ведьма и прорицательница при Гаспаре, ей это вполне подходит. Она заняла место с краю между Денденом и Тарди. Гаспар сел на противоположном конце. Как только ей передали бренди, она встала и попросила тишины.

– Наслаждайтесь, ребята, потому что это может быть ваш последний ужин, – сказала она, и все засмеялись. – Я поднимаю тост за тех, кто так и остался на вершине. За достойных сынов Франции!

Она подняла стакан, и остальные сделали то же самое, но после тоста она не стала садиться, и все снова замолкли.

– Очень скоро мы получим задания и начнем настоящую битву за нашу родину. Думаю, в каком-то смысле это делает нас одной семьёй.