Имоджен Кили - Белая мышь [litres]

– Жить будет.

Нэнси продолжала стоять как вкопанная. Жюль взял у неё из рук деньги, подбежал к девочке и отдал ей. Судя по её виду, она ничего не соображала. Её сознание было парализовано ужасом происходящего. Возможно, через какое-то время она придёт в себя. Сейчас она даже не замечала, что её брат лежит на земле у ворот. Жюль засунул деньги в карман её сарафана и ушёл. Они вернулись в машину, и фермерский дом исчез за изгибами долины.

Позже, уже в автобусе, Нэнси объявила им время и место ночного десанта, а Матео передал ей листок бумаги.

– Это было прикреплено к плащу месье, – сказал он, взял свою винтовку и, как и остальные, вышел из автобуса, оставив её одну.

Она развернула лист и увидела своё изображение. Очень похожее на неё. Вознаграждение за поимку крайне опасного иностранного британского агента по имени Нэнси Уэйк, она же мадам Фиокка, она же Белая Мышь. Миллион франков. На эти деньги тот мальчик мог бы новую ферму купить. Она понимала, что он хотел напасть на неё не из-за денег, но на мгновение пожалела, что ему не удалось вонзить ей нож в живот и получить деньги. Чёрт. Возьми себя в руки, Нэнси. Если из-за неё они готовы пойти на такое – повесить мужа, жену, старика, что же они творят с Анри? Она вспомнила, в каком состоянии был Грегори, когда ему удалось сбежать от гестапо, и к горлу подступила тошнота. Дверь автобуса распахнулась. Денден.

– Нэнси! Ты решила, кто будет принимать сегодня дары небес?

Вместо ответа она протянула ему листок бумаги. Он быстро просмотрел его и вскинул брови.

– Миллион франков! Ого-го! Ну, ты, главное, не загордись.

Она взяла со стола стакан и налила себе щедрую дозу содержимого стеклянной бутылки на полке. Какой-то бренди, адски жгучий.

– Не смешно, Денден. У этих извращенцев мой муж. Они вычислили, кто я такая, и отыграются на его шкуре.

Он поднял руки.

– Прости, прости. Я неудачно пошутил.

Она налила себе ещё и выпила. Перед глазами у неё стояло тело старика, повешенного на каштане. А его тело кто снимет?

– Для тебя это же всё одна большая шутка, да? – негромко пробормотала она, глядя на стакан. Краем глаза она увидела, что Денден вспыхнул.

– Что ты сказала?

– Знаешь, Гаспар прав. – Она взяла бутылку и, сгорбившись, села напротив него. Снова выпила. – Я несу ответственность за жизни сотен человек, а ты резвишься тут, как в отпуске.

– Ну начинается! – всплеснул руками он.

– Суёшь свой член в каждую дыру. – У него дернулся глаз. Надёжный признак, что ему больно это слышать. Она знала это точно. Помнила ещё с тренировочного лагеря. Но сейчас ей было всё равно.

– Отлично, Нэнси. Нашла, на ком выместить чувство вины. Вперёд!

– Мы тут всем жертвуем. – Она почувствовала, как сама держит верёвку и своими руками обматывает её вокруг их шей, сама сталкивает их с чердака и смеётся, когда верёвка натягивается и скрипит.

– Да, давай, вывали на меня всю свою ненависть к себе, вскрой нарыв.

– А ты даже револьвер не можешь в руки взять, потому что ты конченый трус.

Она выпила ещё, наблюдая, как её слова вонзаются ему прямо между рёбер. Он побелел.

– Извинись, Нэнси, – сказал он, вставая.

Она посмотрела на него и решила, что не хочет извиняться.

– Для тебя я – командир.

Какое-то время он ждал, а потом металлическим голосом отрапортовал:

– Сообщение из Лондона, командир. Вам предстоит принять гранатомёт «базука» и человека, который обучит маки обращению с ним. Завтра ночью. Место – коммуна Курсе. Место встречи – «Кафе дез ами». Контакт – блондин по имени Рене. Нужно спросить его, сколько времени, он ответит, что продал часы за бренди.

Она смотрела на него и понимала: сейчас он её ненавидит. И так и должно быть, всё правильно.

– Свободен.

Он отдал честь и оставил её наедине с бутылкой.

Ей так и не удалось поспать. В полудрёме между картинками взрывов и пожаров ей снилось лицо Бёма в квадратной рамке. Постепенно его улыбка становилась всё добрее, а огонь начинал поглощать её саму. Проснулась она от голоса матери, что-то шептавшей ей на ухо. Очнувшись, она поняла, что сидит на краю поля около Сен-Марка. Парадоксальным образом она умудрилась заснуть в процессе приёма десанта. Контейнеры уже были в воздухе, ими было усыпано всё небо. Она заставила себя встать. Тардиват повернулся.

– Командир, – тихо сказал он. – Отдыхайте, если можете, мужчины сами всё соберут. Они знают, что делать.

Она покачала головой.

– Это моя работа, Тарди.

– Это работа каждого из нас и ответственность каждого из нас.

Окончание его фразы Нэнси уже не слышала – она быстро шагала по полю.

На одном из контейнеров мелом был нарисован белый крест. Значит, это личная посылка для неё. Наверное, Бакмастер предупредил Дендена, что сбросит что-то для Нэнси, и поэтому тот был полон энтузиазма касательно сегодняшней выброски. Она вспомнила, что первая посылка с кремом для лица от Веры обрадовала её, как подарок на Рождество, но сейчас она уже не ждала сюрпризов от дяди Бакмастера. Как только контейнер перенесли в машину, она вскарабкалась за ним и открыла замок, не обращая внимания на недовольных солдат, ворчащих, что это «не по уставу». Крест означал не только то, что в контейнере есть посылка для Нэнси, но и что внутри нечто хрупкое. У неё были считаные минуты, чтобы вытащить это из-под упаковок пластита. Она снова спрыгнула вниз и, прислонившись к автомобилю, распаковала упаковку. Внутри был ещё один крем и флакон одеколона. Одеколон можно использовать как антисептик, его она решила оставить, а крем отдаст первой встречной женщине из деревни. Ещё было письмо.

«К большому сожалению, никаких новостей о нашем оставшемся в Марселе друге», – было написано там. Напечатано на машинке. Она представила себе, как Вера сидит за столом на Бейкер-стрит и печатает его. Мимо ходят офицеры в чистой форме и обсуждают потери среди агентов во Франции: кто умер, кто не выдержал, кого отправили в лагерь, в клетку. Ещё была приписка рукой Бакмастера: «Мужайся, дорогая. Конец близко».

Да пошёл он! Что он вообще знает об этой войне? Ближе, чем полоса препятствий в тренировочном лагере, он к боевым действиям и не подходил. Они хотя бы пытались что-то узнать об Анри? Конечно, нет. Они просто делают вид, чтобы заткнуть её ещё на какое-то время. Им нужно, чтобы она работала без передышки, до тех пор, пока какой-нибудь нацистский садист не размозжит ей голову или не повесит над сеновалом. Но Бём знает. Бём знает, где Анри.

На дорогу неожиданно вышел мальчик. Нэнси пришлось резко затормозить и вывернуть руль, чтобы не наехать на этого идиота. Когда он подбежал к окну, Матео уже согнул палец на курке пистолета, но мальчик уже что-то очень быстро лепетал.