Сандра Галланд - Страсти и скорби Жозефины Богарне

— Помню его лицо, улыбку. Ничего больше.

— А мой отец так редко бывает дома, что разница невелика, наверное, — сказала я.

— Когда я был младше, — сказал Уильям, — мне приятно было думать, что мать и отец очень любили друг друга и расстались из-за трагического случая. Мне казалось, так лучше, чем продолжать жить вместе, когда любви давно не осталось.

В пруду плеснула рыба, и по зеркальной поверхности воды пошли круги. Я подумала о маме и папе, о том, как они раздражают друг друга. Неужели между ними когда-то была любовь?

Уильям отбросил челку со лба.

— Наверное, я романтик, — улыбнулся он. — Как мой герой, Жан-Жак Руссо.

Я поднялась с места: мне стало неловко. Никто, и особенно мальчики, никогда не говорил со мной о таких вещах. Я боялась, что это непристойно, и не знала, как ответить.

— Мне пора, — сказала я.

— Да, — сказал Уильям, тоже поднимаясь. Он стоял передо мной, неловкий и растерянный, и в нем уже не было ничего от загадочного молодого человека, сына актрисы, пережившей трагическую любовь. Передо мной стоял просто Уильям, béké-goyave в залатанной одежде.

Я поспешно шла по тропинке и на каменном мосту оглянулась. Уильям смотрел мне вслед.

— Завтра придешь? — крикнул он.

С пылающим лицом я побежала вверх по склону холма.

Среда, 12 августа

Все утро я твердила себе: «Не пойду, не пойду». Но, покончив с домашними делами, я, конечно, отправилась на пруд к купальне…

Увидев меня на тропинке, Уильям широко улыбнулся, а я сделала вид, что удивлена нашей встречей. Не знала, что сказать, поэтому села на берегу и стала кидать в воду камешки. А потом, напевая, убежала домой.

Не хочу даже думать, что стало бы со мной, узнай об этом кто-нибудь.

Больше никогда не пойду.

2 сентября

При каждой возможности хожу на пруд к купальне. Туда часто приходит Уильям. Большей частью мы сидим и разговариваем. Я рассказываю, как мне хочется поехать во Францию, в Париж, потому что там столько интересного, такого, на что стоит посмотреть. И о том, как здорово, когда все впереди, но как тяжело, когда тебе твердят, что твои мечты не сбудутся.

Уильям совсем как я. Ему тоже хочется посмотреть мир. Он читает газеты, которые доставляют сюда на кораблях, и рассказывает мне, что происходит в американских колониях. Рассуждает о «свободе» и «равенстве». Спрашивал меня, что я об этом думаю, но я ответила, что не читаю газет, откуда же мне знать?

— Не надо читать, чтобы знать, что ты думаешь о таких вещах, как свобода и равенство. Это у тебя в сердце, — говорит он, — а не на страницах газет.

Сегодня он прочитал мне отрывок из книги.

«Люди рождаются свободными, но живут в цепях». [10] Цитата из «Общественного договора» Жан-Жака Руссо. Рождаются свободными, — сказал он. — Ты только представь себе!

— Все?

— Свободными и равными.

— И рабы тоже?

— И хозяин, и его рабы. — Уильям помолчал. — И король, и его подданные.

— Неужели это в книге написано? — Я с опаской посмотрела на нее, как будто та могла вспыхнуть у меня на глазах. — Но, Уильям, — продолжала я, — будь так на самом деле, весь мир бы… — Я замолчала, не находя слова, которое вобрало бы в себя столько всего.

— Да! — сказал он.

Пятница, 18 сентября

Поссорилась с Уильямом. Началось с того, что я рассказала ему про Мими. Что она раскладывает карты и учит меня гадать.

— Откуда этим кусочкам картона знать, как сложится твоя жизнь? — спросил он.

— Я просто знаю, что карты говорят правду. Сама в этом убедилась.

— Тогда ты не можешь верить в свободу, — сказал он.

— Ну так покажи мне эту свою свободу! — закричала я, и у него не нашлось ответа. Ибо такой вещи, как свобода, не существует.

20 сентября, половина девятого пополудни

Уильям принес извинения, и я приняла их. Он признался, что ему горько думать, что свободы не существует; что это лишь слово, напечатанное в книжках.

— Значит, в поступках человека нет никакого смысла? — спросил он.

Я рассказала ему о Катрин, о предсказании старухи, о том, как оно трагически сбылось, и о том, что старуха нагадала мне.

— И ты веришь, что твоя судьба — стать королевой Франции? — спросил Уильям.

— Это было бы так страшно, — сказала я. В кустах раскричалась стая ворон.

Уильям сделал корону из веточки красной бугенвиллеи, надел ее мне на голову, встал и, отступив назад, посмотрел на меня.

— Из тебя выйдет красивая королева, — сказал он.

Я отвернулась, ибо в его глазах чувствовала себя бесстыдно прекрасной.

Он, дурачась, поклонился мне.

— Но кто же станет твоим королем?

Корона свалилась у меня с головы, и я нагнулась, чтобы ее поднять, а потом повернулась лицом к Уильяму. У меня вдруг закружилась голова.

— Ты?

Тогда Уильям поцеловал меня, и я не оттолкнула его.

16 октября

После полудня мы с Уильямом ходили в горы в надежде увидеть зеленую полоску. [11] Узкая полоса зеленого цвета, которую иногда можно заметить в небе на закате или восходе солнца. Считается, что она приносит удачу тем, кто ее видит. Ждали до наступления сумерек, но так и не увидели: слишком много целовались.

Воскресенье, 1 ноября, День Всех Святых

О… праздники, праздники, праздники, жду не дождусь, когда они закончатся.

Сегодня утром мы с мамой и Манет зажгли свечи на могиле Катрин и вернулись домой к праздничному столу: вареные зеленые бананы и дичь. Дичь без соли на вкус ужасна, но нам приходится обходиться без нее с тех пор, как англичане устроили блокаду порта. [12] Франция негласно поддерживала войну американских колоний за независимость от Англии, поставляя им грузы через Форт-Ройял, поэтому британские корабли блокировали этот порт. Помолились мы и за папу, который принимает участие в конфликте в Сент-Люсии.

Не видела Уильяма пять дней.

15 декабря

Британцы захватили Сент-Люсию. Отец в безопасности, он едет домой.

1 января 1779 года

Сегодня я подарила Уильяму имбирные конфеты.

— Ты нашла путь к моему сердцу, — сказал он. Иногда он говорит как старомодный рыцарь.

Было жарко, поэтому мы долго не вылезали из воды. Искупавшись, растянулись на берегу, чтобы высохнуть. Он развязал мне волосы, потом поцеловал и крепко прижал к себе. Было тихо, птицы не пели, я слышала только биение своего сердца. Я высвободилась из его рук, ибо это меня пугает.

— Ты где была? — спросила мама, когда я вернулась домой. Тени успели вытянуться.

— На реке с Мими, — солгала я.

— У тебя щеки совсем почернели от солнца, — недовольно сказала мама. — Ты почему не надеваешь шляпу?

Уже поздно, ночь. В холмах все затихло. Не могу заснуть, поэтому встала, зажгла свечу и открыла дорогую книжечку, чтобы записать мысли, которые терзают мне сердце.