Энн Пэтчетт - Голландский дом

Флаффи переехала к дочери в Санта-Барбару, но приезжала в гости — и каждый раз останавливалась в своей старой комнатке над гаражом.

Норма пообещала придержать Голландский дом до тех пор, пока Мэй не добьется поставленной цели; она добилась — четыре картины спустя. И оказалась готова к накатившей на нее волне успеха. Мэй всегда говорила нам, что так оно и будет, но мы все равно были ошеломлены. Она была еще так юна. Нам лишь оставалось держать ахи и охи при себе.

По совету своего агента Мэй поставила за липами высокую черную металлическую ограду, а в конце подъездной аллеи появились ворота и домофон, в который нужно было говорить, если вы не знали кода или охранника не было на месте. Я не мог отделаться от мысли, что Андреа бы все это оценила.

Мэй привезла из Нью-Йорка портрет Мэйв и вернула его на пустовавшее место. Она нечасто бывала в Элкинс-Парке, но когда приезжала, закатывала вечеринки, о которых вскоре начали слагать легенды — во всяком случае, по ее собственным словам.

— Приезжайте в эту пятницу, — сказала она. — Все вместе, с мамой и Кевином. Сами увидите.

При общении с Мэй неизменно складывалось ощущение, что она слегка сочиняет, но это было не так. Жалко, что Нормы и Флаффи не будет. Был июньский вечер, и все окна вновь были растворены. Молодые люди, приезжавшие в черных седанах с тонированными стеклами, — по словам Мэй, все они были неприлично знамениты, — поднимались на третий этаж, танцевали в бальной зале, смотрели из окон на звезды. Селеста приехала пораньше, чтобы помочь прислуге все организовать. И никто не верил, что эта блондинка среднего роста — мама Мэй.

— Скажи им! — просила моя дочь, и я говорил, снова и снова. Казалось, генетика матери вообще никак не отразилась на внешности Мэй, но у нее было упорство Селесты.

Кевин стоял у входа, чтобы ничего не пропустить. Я надеялся, что когда-нибудь он возьмет на себя семейное дело, но вместо этого он поступил в медицинскую школу. Когда всю жизнь слушаешь о преимуществах профессии врача, это не проходит бесследно.

Сэнди и мама тоже были на вечеринке, но долго не продержались. Я отвез их в Дженкинтаун, в дом, где раньше жила Мэйв, там уж точно было потише. Когда я вернулся, подъездная дорожка была вся запружена машинами, поэтому я припарковался у ворот и пошел пешком. Я еще не видел, чтобы дом был так ярко освещен, каждое окно на каждом этаже сочилось золотым светом, терраса была уставлена свечами в стеклянных чашах; играла музыка — я просил Мэй, чтобы было не очень громко, — темноволосая девушка с глубоким низким голосом тихо пела в сопровождении небольшого ансамбля. Звук был таким чистым, а тембр до того необычным, что мне казалось, все соседи, наверное, замерли и тоже слушают. Слов было не разобрать, мелодия сливалась с воплями людей, резвившихся в бассейне. Я решил найти Селесту и узнать, не хочет ли она вернуться в город вместе со мной. Мы были слишком стары для подобного, хотя и не были такими уж старыми. Если рассчитываем лечь сегодня спать, пора возвращаться в Нью-Йорк.

В дальнем углу двора, где липы сливались с живой изгородью, кто-то сидел в деревянном шезлонге и курил. Свет от дома туда не долетал, поэтому единственное, что я мог разглядеть в нагромождении всевозможных теней, — человек в шезлонге и мерцание крошечного оранжевого огонька. Это сестра, сказал я себе. Мэйв не привыкла к вечеринкам. Вот и вышла наружу. Я постоял немного в тишине, как будто, пошевелившись, мог ее спугнуть. Иногда я позволял себе ненадолго поверить в то, что достаточно присмотреться, и можно увидеть ее сидящей в темноте перед Голландским домом. Интересно, что бы она сказала, если бы и правда была здесь?

Дурачье, — сказала бы, выдувая перышко дыма.

Женщина в шезлонге покачала головой и вытянула перед собой длинные босые ноги. Иллюзия, как ни странно, не рассеивалась, и я перевел взгляд на звездное небо, чтобы Мэйв осталась на периферии зрения. Она бросила сигарету в траву и поднялась мне навстречу. Еще целую секунду это была она.

— Пап? — сказала Мэй.

— Ты что там, куришь?

Она вышла из темноты, одетая во что-то белое и бесформенное, усыпанное жемчугом. Моя дочь, девочка моя. Она обняла меня за талию, положила голову мне на плечо, пряди черных волос упали ей на лицо.

— Больше не курю, — сказала она. — Только что бросила.

— Вот и умница, — сказал я. — Об этом мы утром поговорим.

Мы стояли в траве и смотрели, как в окнах, подобно мотылькам на свету, порхают молодые люди.

— Господи, как же я люблю этот дом, — сказала она.

— Твой дом.

Она улыбнулась. Ее улыбка была различима даже в темноте.

— Да, — сказала она. — Пойдем к гостям.

Переводчик Сергей Кумыш

Редактор Инна Логунова

Корректор Татьяна Глазкова

Компьютерная верстка Алла Шебунина

Художественный редактор Ирина Буслаева

Главный редактор Александр Андрющенко

Издательство «Синдбад»

info@sindbadbooks.ru, www.sindbadbooks.ru

Иллюзии и превращения были частью жизни Сабины. Как ассистентка известного фокусника она знала, откуда в шляпе появляется кролик, умела исчезать на глазах у зрителей и мило улыбаться, будучи распиливаемой на части. Как его жена она полагала, что хорошо знает человека, с которым состоит в браке…

Однако после внезапной смерти Парсифаля оказалось, что свой самый сложный фокус он исполнил не не на сцене, а в жизни: выяснилось, что он жил под чужим именем, а его семья, якобы погибшая в результате трагического несчастного случая, на самом деле жива…

Вособняке вице-президента одной из стран Южной Америки проходит прием. Гости со всего мира завороженно слушают приглашенную звезду — легендарную оперную певицу Роксану Косс. Внезапно в дом врываются вооруженные террористы и захватывают всех в заложники.

История, которая начинается со всеобщего ужаса перед лицом кажущейся неминуемой гибели, постепенно переходит в историю о том, как между говорящими на разных языках незнакомыми людьми, даже между бандитами и их пленниками, зарождаются взаимопонимание, дружба и… любовь. Ни террористы, ни заложники больше не хотят думать о смертельной опасности. А она грозит и тем и другим.

Врач-биолог Марина Сингх отправляется в Бразилию на поиски своего бывшего научного руководителя. Исчезнувшая при загадочных обстоятельствах доктор Аника Свенсон жила в племени лакаши в глубоких джунглях Амазонии и занималась разработкой революционного препарата от бесплодия. Посланный на поиски пропавшей исследовательницы коллега умер, не обнаружив ее.