Дженнифер Доннелли - Дикая роза

Глаза Фионы вспыхнули.

– Кейти, какая замечательная новость! Я так взволнована и так горда.

– Спасибо, мамочка. Я надеялась, что так оно и будет. Ой, гляди! Король освободился. Я скоро вернусь!

– Король? Кейти, не собираешься же ты… – Фиона не договорила.

Слишком поздно. Кейти уже спешила к монарху.

Фионе вновь крепко сжали руку. Это был Джо.

– Похоже, наша дочь собралась интервьюировать старину Георга, – сказал он.

– Неужели она дерзнет вручить королю свежий выпуск «Боевого клича»? Там статьи Бена Тиллета, Эллы Розен, Анни Безант и Миллисент Фосетт. Все горячие лондонские головы. Король рискует получить учащенное сердцебиение.

– Он уже испытывает учащенное сердцебиение, и причина вовсе не в газете, – сказал Джо.

Фиона засмеялась. Увидев Кейти, король жестом подозвал ее к себе. Он ей улыбался. Ничего удивительного, подумала Фиона. Кейти производила впечатление на мужчин. Черноволосая, синеглазая, с изящной фигурой, она выросла в настоящую красавицу.

– Слышала ее новость? – спросил Джо.

– Слышала. Надеюсь, ты к этому руку не приложил?

– Кейти сама принимает решения, – покачал головой Джо. – Она живет своим умом, и ты это знаешь.

– Мне ли не знать!

Джо хитро улыбнулся:

– Но должен сказать, я доволен, что она примкнула к семейному делу.

– Политика. Наше семейное дело, – задумчиво произнесла Фиона. – Когда-то нашим семейным делом были тележки и склады. Джо, кто бы мог подумать? Я про то время, когда мы были подростками. Кто бы мог поверить?

Кейти сделала перед королем реверанс, затем выпрямилась, расправила плечи и заговорила. Слов Джо и Фиона не слышали, но видели, что король кивает и наклоняется, чтобы лучше слышать.

– Бедняга король. Он и не представляет, куда вляпался, – сказал Джо.

Фиона покачала головой:

– Знаешь, дорогой, сегодня я подумала, что наши битвы хотя бы на одном фронте закончились. Я подумала…

Джо собрался ответить, но и его слова замерли в горле. Не веря своим глазам, родители Кейти смотрели, как их дочь достала из сумочки сложенный экземпляр «Боевого клича» и подала королю.

– Фи, так о чем ты говорила? – спросил Джо, когда его оторопь прошла.

– Забудь то, о чем я говорила, – со смехом ответила Фиона. – Битвы продолжаются. По всем фронтам. Теперь, когда в них вступила Кейти, все только начинается.

– Джо! Вот вы где! – послышался знакомый голос.

Фиона обернулась. Рядом с коляской Джо стоял Дэвид Ллойд-Джордж.

– Мои поздравления, миссис Бристоу. Как вы сегодня? Уверен, что в лучшем виде. Должен сказать вам обоим, что ваша дочурка – просто фейерверк, а не девушка. Только что мы с ней великолепно побеседовали. Весь разговор касался ее газеты. Она вручила мне экземпляр и взяла с меня обещание подписаться. У нее великолепная коммерческая жилка. А какая проницательность!

– Вся в мать, – с гордостью заметил Джо.

– Еще она сообщила мне о своих планах баллотироваться в парламент, когда ей исполнится двадцать один год, – продолжал Ллойд-Джордж. – Так что, старина, крепче держитесь за свое кресло, – улыбнувшись, добавил премьер-министр.

Джо тоже улыбнулся:

– На самом деле, дорогой премьер-министр, это вам нужно крепче держаться за ваше!

– Говорят, теперь, когда янки вступили в войну, она скоро закончится, – сказала Элли Бич.

– Я слышала, еще в нынешнем году, – подхватила Лиззи Колдуэлл.

– Правда, это здорово! – воскликнула Дженни Финнеган. – Разве не чудесно, что наши близкие вернутся домой?

– Помню, как мой Ронни уходил добровольцем. Тогда война представлялась веселым приключением. Мужчины думали, что быстренько наставят поганым джерри [10] Презрительное название немцев, принятое в англоязычном мире. синяков и месяца через два вернутся по домам. От силы через три. Мы и опомниться не успеем, как война закончится, – сказала Пег Макдоннелл.

– А на самом деле… уже март восемнадцатого, и война тянется почти четыре года, – вздохнула Нэнси Барретт.

– Миллионы убитых. И миллионы тяжело раненных, которые все еще остаются в госпиталях, – сказала Пег.

– Пег, дорогая, передай мне чайник. Совсем в горле пересохло, – попросила Дженни, старавшаяся погасить искорки тягостных разговоров об убитых и раненых.

Дженни сидела на кухне отцовского дома – дома священника в приходе церкви Святого Николаса. Когда Шейми отправился на флот, она вернулась к отцу. Это было желанием самого Шейми. Зачем ей оставаться одной в опустевшей квартире да еще с младенцем на руках? Шейми считал, что так будет лучше всем: ей, преподобному Уилкотту и малышу Джеймсу. Ведь неизвестно, насколько затянется эта жуткая война.

Отложив спицы, Дженни налила себе чашку чая и поставила чайник на стол. Вместе с полудюжиной прихожанок отцовской церкви она вязала носки для британских солдат. Их кружок собирался по средам в семь вечера.

Идея создания вязального кружка принадлежала Дженни. Она знала многих женщин из отцовского прихода. Знала и о том, что многие сильно страдают. Их мужья на войне, им самим одиноко. Одолевают тревоги. Дождутся ли они мужей, а дети – отцов? Этим женщинам приходилось одним растить детей, сражаясь с нехваткой денег, а с недавних пор – и с нехваткой еды, за что надо было «благодарить» германские подводные лодки, блокирующие морские поставки продовольствия в Англию. От скудной еды, приобретаемой по продуктовым карточкам, женщины исхудали. Чай и несколько тонких печенюшек – все, что могла выкроить Дженни из своего скромного рациона для их собраний. Но она делала это с радостью. Среди тяжелых, полных неопределенности будней их встречи были светлым пятном. Встречи и разговоры поднимали дух, а вязание и отправка носков дарили сознание, что и они вносят скромную лепту в помощь фронту. Их носки очень пригодятся мужчинам на передовых.

– Глэдис, налить тебе еще чая? – спросила Дженни у женщины, сидевшей справа.

– Нет, спасибо, – ответила Глэдис Бигелоу, не поднимая глаз от вязания.

Дженни поставила чайник на низкий столик и озабоченно нахмурилась. Глэдис больше не жила в их приходе, однако Дженни все равно пригласила ее в кружок. Дженни тревожило состояние бывшей ученицы. За годы войны Глэдис превратилась в тень. Некогда полненькая и жизнерадостная, она исхудала, побледнела и замкнулась. Дженни несколько раз спрашивала о причине, однако Глэдис всякий раз лишь вяло улыбалась и ссылалась на загруженность работой.

– Сэр Джордж всегда стремится первым узнать, какой корабль был торпедирован и сколько матросов погибло, – объясняла она. – Подобные новости тяжело сказываются на нем, да и на нас тоже. Но я не смею жаловаться. Вокруг столько людей, которым гораздо тяжелее.