Владислав Романов - Нефертити

Правитель посмотрел на Озри, не понимая, что может сделать этот хвастун. Финикиец, перехватив недовольный взгляд, тотчас ожил, бросил неодобрительный взгляд на молодого оракула. Ещё ведя его к государю, он просил лишний раз рта не раскрывать, а если властитель что-нибудь спросит, то отвечать чётко, бодро, двумя-тремя словами, а главное, выказать уверенность в победе. Но волхв понёс полную околесицу.

— Вартруум действительно способен различать самые тонкие запахи, — поморщившись, сказал Озри. — А у кассита и в самом деле был особый запах, и мы надеемся, что, имея отважное сердце, наш молодой друг справится с трудной задачей.

— А у меня какой запах? — спросил вождь хеттов.

— Мышиного помёта, — не моргнув, ответил волхв.

У Озри вытянулось лицо и тревожно заныла шея. Он пожалел, что притащил этого недоумка, перед которым пришлось унижаться, восстановить в звании волхва, а уж потом возложить на него почётную миссию по спасению правителя. Конечная цель заключалась в том, чтобы избавиться от Вартруума навсегда. Но Суппилулиума может принять этот выбор как насмешку над собой и повесить их обоих. У самого Озри нос был заложен, и он ничего не чувствовал. Но как бы ни было на самом деле, говорить этого не стоило. Озри ожидал от властителя яростной вспышки гнева, но государь воспринял ответ прорицателя на редкость невозмутимо. Разгадка такого спокойствия крылась в том, что ассирийский лекарь из Аррапха, прибывший неделю назад по приглашению местных знахарей, в свои снадобья действительно добавлял помёт мышей и даже предупреждал, что какое-то время повелитель будет ощущать его запах, но потом всё само пройдёт. Лечение самодержца, составы снадобий и настоев, которые он принимал, держались в строжайшей тайне. И то, что волхв мгновенно всё разгадал, заставило вождя хеттов зауважать его.

— Забавно, — смутившись, проворчал он. — Чем же тогда пахнут мыши?

— Это неудачная шутка, ваша милость, — пробормотал Озри.

— Да нет, как раз удачная, — усмехнулся Суппилулиума и, поднявшись, присел на скамье. — Что ж, пусть попробует схватить Азылыка, я не против. Но если ты не одолеешь его и попробуешь вернуться ни с чем, я повешу тебя. Если ты, не найдя кассита, решишь, что больше не мой подданный и останешься жить в Египте или ещё где-нибудь, я найду и перережу тебе горло. У тебя теперь есть только один выход, чтобы остаться в живых и получить к тому же большую награду: найти мерзкого прорицателя и привезти мне его голову! Ты всё понял, Вартруум?! — два раскалённых зрачка властителя, подобно огненным уголькам, впились и обожгли волхва.

— Да, ваша милость, — прошептал волхв.

— Да поможет тебе Тешуб! Ступай!

Оба оракула поклонились и направились к двери. Но на пороге хетт неожиданно остановился.

— А можно спросить, ваша милость, какую награду я получу? — поинтересовался волхв.

— Ты надеешься её получить? — усмехнулся повелитель.

— Конечно!

— Ты станешь старейшиной всех волхвов и оракулов в Хатти и самым богатым человеком.

Лицо Озри вытянулось от неожиданного известия. Вартруум же просиял от радости.

— Тогда я потороплюсь со своим возвращением! — улыбаясь, воскликнул он и снисходительно похлопал по плечу старого финикийца, как бы утешая его.

Принцесса появилась через два дня. Царевич приказал слуге следить за бассейном и как только она появится, срочно известить его, где бы он ни находился и как бы ни был занят. Желанная весть пришла совсем не вовремя: юный фараон вместе с отцом вёл неторопливую беседу с послами из Касситской Вавилонии.

Они сидели за дружеским столом уже третий час, неспешно обсуждая один вопрос за другим. Сам посол, большеголовый, с живыми, цвета обожжённой глины глазами на потемневшем морщинистом лице с острой седой бородкой и странным именем Мараду, свободно разговаривал на языке египетских фараонов, помощники же его изъяснялись только по-касситски, а потому лишь тупо молчали, изредка согласно кивая головами, когда посол переводил им суть обсуждаемых вопросов. Поначалу говорили о торговле, обмене торговыми караванами, которые совсем перестали бывать в обеих странах. Египтяне никогда не жаловали касситов, а после захвата ими Вавилонии относились к ним настороженно. Однако послы касситского царя Куригальзу Старшего привезли чешуйчатые панцири для пехоты, броню для лошадей, мощные луки, которых у египтян не было. Всё это касситы могли бы поставлять в Фивы в обмен на упряжь, лошадей, ткани, зерно. Послы при этом весьма живо заинтересовались большими закупками хлеба Египтом, молва о которых достигла и Вавилона. Аменхетеп Третий попробовал отшутиться, но послы, переглянувшись, ещё больше насторожились.

— Грядут голодные годы? — тотчас догадался старейшина посольской миссии.

— Сейчас уже можно сказать о том, что мне предсказали боги, — сдавшись, проговорил фараон. — Пока всё сбывается. Они обещали семь плодородных лет, всё так и случилось, я знаю, и от вас возили хлебные караваны. Но следом придут семь засушливых лет. Завтра начинается сезон дождей. Если их не будет, то... — властитель выдержал паузу, победно оглядел гостей, допил сладкое вино из сосуда. — Значит, боги меня не обманули и спасли Египет.

— А если дожди начнутся? — простодушно спросил Мараду.

— Зачем попусту болтать о том, что будет завтра, — бодрясь, усмехнулся Аменхетеп, взглянул на сына, который уже не раз задавал ему тот же вопрос. — Не лучше ли дождаться утра? Такого прекрасного вина, что вы привезли, я уже давно не пил!

Слуга снова наполнил сосуд хозяина, и царевич бросил предупредительный взгляд на отца, как бы пытаясь пресечь эту пагубную привычку, но презрительный взгляд сына заставил властителя побагроветь, и он наперекор ему осушил чашу и дал знак слуге снова её наполнить. Тот повиновался. Наследник нахмурился, скривил губы, что ещё больше разозлило отца, — он терпеть не мог, когда кто-то ему указывал. Послы же, не понимая, в чём дело, обрадовались этой первой похвале, тоже пригубили вина, причмокивая языками. Мараду, уважавший египтян, очень хотел, чтобы их страны подружились. «Дружить надо с сильными», — всегда приговаривал он, и царь Куригальзу Старший наконец-то внял его совету и отправил посла с миссией дружбы. Зная о слабости египетского правителя к юным красавицам, касситы привезли ему в подарок юную наложницу, которую служанки уже мыли, натирали благовонными мазями, готовя к встрече с монархом, и тот, ласково улыбаясь гостям, предвкушал сладкие утехи после окончания переговоров.

— Отныне красное вино мы всегда будем заказывать у вас! — проговорил фараон, и посол радостно закивал головой.

Круглое лицо Аменхетепа раскраснелось, глазки заблестели. Резче очертились тяжёлые мешки под глазами. Лекарь в последнее время категорически запрещал властителю выпивать даже глоток разбавленного вина, но сегодня, точно желая польстить гостям, хозяин осушал один кубок за другим. И точно стараясь досадить отцу, царевич даже не притронулся к вину, щёлкая лишь орешки, и это также бесило фараона.