Владислав Романов - Нефертити

— Как я тебя ненавижу! — прошептала она, мысленно обращаясь к фараону. — Никогда я не буду твоей! Никогда!

Аменхетеп Четвёртый спал. Всё произошло так внезапно, что властитель и сам не ожидал подобного поворота. Он спешил к матери, чтобы переложить на неё все заботы по устройству праздничного стола. Пусть принесут побольше вина, сделают несколько перемен разных блюд, фрукты и мясо вынесут на золотых блюдах. Илия должен был закончить переговоры с Мараду, правитель заставит царедворца оповестить всех первых сановников, а сам сразу же отправит шестерых слуг с паланкином к принцессе. Даже если его Летящая Красота не успела переодеться, то слуги подождут.

Спустившись на первый этаж, он уже двинулся к себе в покои, как вдруг послышался голос касситского посла, выходящего из гостевой комнаты — Илия закончил переговоры. Фараон попятился назад, развернулся и стремглав помчался по крытой галерее в другую сторону. Но кто-то пролил воду или оливковое масло на каменный пол, ноги в сандалиях тотчас заскользили, стали разъезжаться в стороны, царственный беглец неожиданно взмыл в воздух, врезался головой в колонну и, рухнув на пол, потерял сознание.

Слуги обнаружили правителя минут через двадцать, в тот момент, когда самодержец очнулся и застонал. Они всполошились, перенесли фараона в его покои, вызвали царицу и лекаря Сирака. Последний осмотрел рану, она оказалась неглубокой. Он промыл её, наложил повязку с заживляющими травами, заставил самодержца выпить целебный отвар, который и поверг его в глубокий сон. Правда, прежде чем это произошло, он успел сказать Сираку несколько слов, точнее, произнести вслух имя своей возлюбленной.

После смерти старого фараона и Сирак заметно сдал. Ноги плохо слушались его, и он еле волочил их. Стал хуже слышать и видеть. И руки с трудом держали пустую чашу.

— Правитель зовёт меня с собой, — вздыхал Сирак, объясняя свою немощь ученикам. — Плохо ему там без меня, не с кем и словом перемолвиться.

При жизни Аменхетеп Третий и Сирак хорошо ладили меж собой и понимали друг друга с полуслова. Срок траура ещё не закончился, и лекарь не хотел даже интересоваться тем, что происходило во дворце. А потому бессвязно произнесённое несколько раз имя Верховного жреца Неферта — так Сирак услышал и расшифровал для себя бормотанье фараона, вспоминавшего о своей возлюбленной, которую он хотел оповестить о случившемся, — вызвало у него лишь насмешку.

— Рано ещё жреца звать, ваше величество, мы ещё у вас на свадьбе погуляем! — весело воскликнул он, но Аменхетеп, хоть и слышал, уже погружался в сон.

— Да, я скоро женюсь на ней, — пробормотал властитель.

— Вот и чудесно! — обрадовался лекарь. — Думайте о будущей свадьбе, и это придаст вам силы! Душа и тело связаны друг с другом, а потому очень важно укреплять эту связь! — мимоходом бросил он двум молодым ученикам, которые всегда находились при нём и помогали учителю, после чего снова обратился к самодержцу. — Представьте только, ваше величество, как вы страстно сжимаете свою возлюбленную в крепких объятиях, как нежно целуете её в сладкие уста! Думайте, думайте об этом!

Фараона от таких фантазий бросило в жар, щёки его порозовели, и помощник лекаря промокнул капли пота, выступившие на лице правителя.

— Прекрасно! Жар и капли пота означают, что дух больного начал свою дерзостную схватку, — пояснил он ученикам. — Запомните одну великую истину: не снадобья и не отвары излечивают человека от недуга, а великий дух, что внутри нас, побеждает больное тело. Целебные настои лишь помогают ему. И потому самое главное — пробудить дух любыми путями!

— Не забудьте оповестить её... — пробормотал фараон, борясь со сном и помня о принцессе.

— Конечно, я тотчас иду туда, а сейчас спать, не надо бороться со сном, отдайся на волю его нежных и ласковых волн, — властным и проникновенным голосом заговорил целитель. — Думай о той, кто своей любовью и духовным жаром поддержит тебя в эту нелёгкую минуту!

Правитель заснул. Сирак оставил двух самых опытных учеников наблюдать за течением сна повелителя, покинул царские покои и отправился к царице, уже не раз посылавшей за лекарем. Она также пребывала в волнении. Увидев кровь на голове сына, его бледное лицо, Тиу так перепугалась, что позабыла обо всём на свете, даже о младшей сестре, приходившей днём.

— Мы установили, что его величество поскользнулся на террасе, ваша светлость, кто-то разлил оливковое масло, я проведу дознание, если вы не возражаете, — доложил начальник охраны.

— Не возражаю, — сказала царица.

Она лишь на мгновение представила, что могло случиться, если бы сын разбился насмерть, и её охватил озноб. Когда лекарь зашёл к ней, царица всё ещё никак не могла унять озноб, сотрясавший её. Сирак и для неё принёс целебный отвар.

— Нет-нет, не надо, со мной всё хорошо! — засопротивлялась она. — Что с моим сыном?

— Вам надо успокоиться, ваша светлость, — улыбнулся Сирак. — С нашим же государем всё в порядке. Завтра ещё останется лёгкий шум в голове, а послезавтра он уже не будет помнить, что с ним приключилось сегодня. На молодых быстро всё зарастает, меня всегда это удивляло. Я постоянно напоминаю своим ученикам, что юность — самый лучший лекарь.

Целитель наполнил бокал царицы и передал его ей. Она сделала несколько глотков, поморщилась.

— Он горький!

— Ничего-ничего, выпейте до конца! Вообразите, ваша светлость, что в сей жаркий, душный день вы пьёте холодный виноградный сок! Он проникает в каждый уголок вашего тела, истомившегося от жажды, принося долгожданное спасение! Как сладок сей напиток, как душист и ароматен! Как свеж!

Тиу, зачарованная этой выдумкой Сирака, безропотно допила отвар до конца.

— А теперь ложитесь и отдохните как следует. Я завтра навещу его величество и вас! Спать, ваша светлость, — голос лекаря набрал магическую силу. — Сон снимет все тревоги, отведёт боль и вернёт радость души! Прилягте!

Сирак довёл царицу до постели, крикнул служанку и, поклонившись, удалился. Возвратившись к себе, он не стал пить горький отвар, который было налил себе в чашу, а достал с верхней полки кувшин со старым вином тридцатилетней выдержки, налил в неглубокий сосуд, очистил сладко-горькую луковицу, порезал её на дольки, достал кусок холодного отварного мяса, соль, лепёшку и сел за стол. Выпил вино и долго не мог продохнуть. Даже слёзы брызнули из глаз. Продышавшись, он жадно стал есть мясо с луком, солью и лепёшкой. Поев и шумно отрыгнув, он облизнулся, подумал ещё об одном куске мяса и луковице, но удержался от соблазна. Взглянул на отвар, поморщился, но пить всё равно не стал. Не хотелось портить послевкусие.

Он прилёг на жёсткую циновку, на которой спал всегда. Сознание обволок приятный туман. Крепкое вино достигло головы, и лекарь ощутил приятную расслабленность во всём теле. Сирак любил такие мгновения. Он и приучил прежнего фараона к вину. Оно единственное давало возможность оторваться от реальных забот, снять напряжение и отдаться в плен фантазий. В его годы такие встряски давались нелегко, не так уж много жизненных сил у него оставалось. Засыпая, лекарь вспомнил о том, как Аменхетеп Четвёртый в забытьи призывал к себе жреца Неферта, и усмехнулся: мальчишка решил, что он при смерти, хотя заработал себе обыкновенную ссадину и чуть-чуть рассёк кожу. Сирак даже пожалел, что не рассказал об этом курьёзе царице.