Зиновий Шейнис - Солдаты революции. Десять портретов

В сентябре 1915 года пароход «Бергенсфиорд» отплыл из Норвегии в Америку. На его борту среди других немногочисленных пассажиров находилась Александра Михайловна. Ей было сорок три года. Позади остались десятилетия революционной борьбы, теперь она прочно и до конца своих дней связала себя с большевистской партией, с Лениным.

Опасен был Атлантический океан в ту осеннюю пору 1915 года не столько бурями, сколько немецкими подводными лодками, но через две недели после отплытия из Европы «Бергенсфиорд» пришвартовался в нью-йоркской гавани. Началась почти двухмесячная поездка Коллонтай с востока на запад через все крупнейшие промышленные центры Соединенных Штатов. На обратном пути в Нью-Йорк, 5 декабря, Коллонтай снова приехала в Чикаго. Чумак был ею заранее извещен о приезде, и вместе с Рабизо и Раевым поехали на вокзал встречать ее. Ждали ее на перроне с букетами, в лучших костюмах, взволнованные и радостные. Раньше из России приезжали посланцы, но первой с прямым заданием Ленина была Коллонтай.

В тот же день Александра Михайловна выступала с докладом в Чикаго, а вечером все вместе уехали в Кеноша. Здесь на Сюпирио-стрит Александра Михайловна рассказала о беседах с Лениным, о письмах, которые он ей прислал, о Европе, где вот уже второй год шла война, подробно интересовалась жизнью русской колонии, положением в Социалистической партии, деятельностью Юджина Дебса, настроениями простых американцев. Сказала, что Владимир Ильич и сам подумывает о поездке в Америку. Последнее время он говорил об этом ближайшим друзьям. Сейчас прихворнула Надежда Константиновна; как выздоровеет, так, возможно, они вместе и приедут.

Потом ей задавали вопросы, перебивая друг друга. Коллонтай, смеясь, останавливала:

— Ради бога, не все сразу.

Было шумно, весело, уютно. На плите урчал чайник, в который то и дело Прасковья Тимофеевна подливала воду, и Чумак, перемежая русские слова с английскими, напоминал жене: «Пут дзи чайник он дзи печка». В углу, прижавшись друг к другу, сидели младшие Чумаки, во все глаза смотрели на гостью, приехавшую из неведомого им мира...

В феврале 1916 года Коллонтай уехала в Европу.

Война, бушевавшая там, все больше ощущалась в Америке. Фабриканты оружия ждали, что вот-вот Америка вступит в войну и можно будет нажить на поставках новые миллиарды. В газетах развертывалась шовинистическая кампания. Руководители левого крыла Социалистической партии пытались противопоставить этой кампании свои взгляды, говорили о том, что рабочий класс не заинтересован в империалистической войне. Но делали это робко, не сумели ясно выразить свою программу, отстоять ее.

Жертвой шовинистической кампании оказался доктор Борис Закс. На него давно уже злобно косились за его прогрессивные идеи. Он устраивал бесплатные приемы больных в рабочих районах Чикаго, открыл два санатория для рабочих, больных туберкулезом. Закса стали травить. Чумак поддерживал Закса, уговаривал не обращать внимания на провокационные выдумки. Но нервы у Закса не выдержали. Он покончил с собой, оставив записку друзьям: «Я просто устал. С любовью ко всем вам Б. Закс». 10 апреля потрясенный Андрей Чумак опубликовал в «Новом мире» статью на смерть друга. Он писал: «Доктора Закса замучили, его убили буржуазные политиканы, инквизиторы нашего века... За его честность, за его преданность своему делу враги его не любили, преследовали, мучили — замучили... В наших сердцах, в сердцах твоих друзей, ты всегда будешь жить!»

В последний путь доктора Бориса Закса провожали тысячи рабочих Чикаго. Большевики из русской колонии опустили гроб в могилу, молча постояв, простились с другом.

Русский отдел Социалистической партии Америки делал все, чтобы распространить среди сотен тысяч русских рабочих в Америке цели Циммервальда, изложенные в его манифесте. Это и была пропаганда ленинских идей. В июле 1916 года в Чикаго состоялся грандиозный митинг в честь русской социалистической печати. Перед стотысячной массой людей — американцами, русскими, украинцами, поляками, немцами, итальянцами — выступил Андрей Чумак. В газете «Новый мир» об этой речи была опубликована статья. Чумак изложил взгляды ленинской партии на империалистическую войну, и даже те, кто знал его многие годы, были поражены широтой его знаний, умением ясно и четко формулировать мысли, доносить их до рабочих.

После митинга участвовавшие в нем большевики собрались в помещении Русского отдела. Там было принято решение пригласить Андрея Чумака переехать в Чикаго. Это было необходимо для укрепления чикагской организации Социалистической партии Америки.

Осенью 1916 года Чумак с семьей переехал в город у Великих Озер. Поселился в небольшой квартире на Всстдивижн-стрит. Дом был старый, как все доходные дома, с газовыми рожками вместо электричества. Около дома нельзя было развести огород. Не было и гаража, старый «кадиллак» пришлось продать. Вот только с мастерской Чумак не мог расстаться. Договорился с владельцем дома, что тот уступит ему часть подвала: привез из Кеноша верстак, тиски и весь инструмент, продолжил работу над изобретением.

Весь темп политической борьбы в Чикаго был бурным, напряженным. Квартира Чумака, как и в Кеноша, стала популярным центром русской эмиграции. Находилась она недалеко от социалистического клуба, созданного осенью 1916 года по его инициативе. Часто бывали там Юджин Дебс и Вильям Хейвуд, приезжал организатор американской Социалистической партии в Кеноша Гудмэн. По воскресеньям с утра до позднего вечера в квартире Чумака не закрывались двери.

В Чикаго действовали четыре русские секции Социалистической партии Америки; Чумак предложил объединить их. Предложение было принято, хотя и не без борьбы, и в Чикаго создается единый Русский социалистический клуб.

Теснее стали контакты и с Социалистической партией Америки. Юджин Дебс начал в печати дискуссию по поводу устава партии, доказывал, что в нем слабо отражена классовая сущность социалистического движения в Америке. 22 декабря 1916 года в Русском отделе состоялось обсуждение этого вопроса. 30 декабря американские и русские социалисты собрали городскую конференцию и создали специальную комиссию для разработки нового устава партии. Русские настояли, чтобы принцип классовой борьбы был четко сформулирован в уставе. Предложение приняли и решили окончательно обсудить его в апреле 1917 года на съезде партии.

Это было 14 марта 1917 года по новому стилю. Чумак накануне поздно вернулся с работы. Утром, как обычно, пришли друзья. Только сели завтракать, как за окном раздались крики. Мальчишки — продавцы газет на этот раз кричали громче обычного, и даже через закрытые окна с улицы доносилось слово, которое они то и дело повторяли: «Петроград!»