Элисон Уэйр - Порочная королева. Роман о Екатерине Говард

Остальные невесело усмехнулись. Кэтрин задумалась: как справляется со всем этим ее мачеха и как поступила бы в такой ситуации Изабель? Она вздохнула. Похоже, отец никогда не погасит долги, он способен только наживать все новые и новые проблемы.

Но потом случилось нечто такое, отчего все эти огорчения показались совершенно ничего не значащими.

Однажды ранним вечером в мае молодые леди и джентльмены угощались холодными закусками за столом, установленным в саду под тенистым деревом. Они находились в достаточном уединении, далеко от окон герцогини, а также от пытливых взоров и настороженных ушей посторонних. Кэтрин заметила, что в саду почти никого. На столе стояли курица и салат. Роберт Дэмпорт, который теперь стал для нее просто Робертом, наполнял для Кэтрин кубок вином, как вдруг они услышали отдаленный грохот на реке.

— Что это? — удивилась Кэт Тилни.

— Похоже на выстрел пушки, — сказал Эдвард Уолдгрейв.

— На нас напали враги? — в напускной тревоге спросила Мег Мортон.

— Нет, — откликнулся Уильям Эшби, молодой человек, которому нравилось скрывать свою серьезность за маской паяца. — Это был какой-то взрыв.

— Думаю, это в Тауэре, — предположил Эдвард; он был сведущ в военных делах. — Там всегда стреляют из пушек, когда случается что-то важное, например приезжает король.

Они продолжили трапезу, безмятежно болтая о том о сем, и некоторые молодые люди украдкой срывали поцелуи у своих не сильно упиравшихся зазнобушек. Кэтрин задумчиво наблюдала за ними, странно взволнованная. Она была счастлива, да, но неспокойна. Своему решению не ублажать по ночам джентльменов в общей спальне она не изменила, но сознание того, что творится вокруг нее в темноте, и случайно увиденные сексуальные сцены всегда будоражили ее, и она начинала чувствовать себя лишней, оставшейся не у дел. Кэтрин было пятнадцать, а герцогиня до сих пор не устроила ей брак — и никому вообще, если уж на то пошло. Учитель бросил попытки преподавать ей французский и заявил, что не рассчитывает добиться от нее больших успехов в грамоте, что было довольно несправедливо, ведь она могла читать, хотя и с большим трудом, и кое-как писала. Уроки танцев Кэтрин продолжала охотно посещать, а также упорно отрабатывала умение держать осанку. Она обрела грацию, на нее было приятно смотреть, Кэтрин знала это.

Была весна, мир расцветал, и внутри у нее все пело. Какой вред может принести легкий флирт? Несколько поцелуев и невинных ласк? Уже два года приятельницы-камеристки совокуплялись у нее на глазах со своими ухажерами; и ни одной не пришлось пострадать из-за этого; любовные утехи скрашивали их монотонное существование. Ей что же, всегда оставаться в стороне? С завистью наблюдать за романами и любовными играми, происходящими вокруг нее?

Разумеется, она не хотела рисковать, что покроет себя позором, если вдруг забеременеет вне брака, но прекрасно видела: никто из юных леди не забеременел, что некоторое время озадачивало ее. Кэтрин хотела кого-нибудь спросить, но у нее не хватало смелости. Однако сейчас, сидя рядом с отзывчивой Дороти, она набралась храбрости и, понизив голос, поинтересовалась:

— Дороти, а как так получается, что никто из камеристок не беременеет?

Та вспыхнула и опасливо огляделась, будто проверяла, нет ли в пределах слышимости чужаков.

— Некоторые из нас не идут до конца. Некоторые идут, но есть способы предотвратить зачатие. Я не знаю точно какие, потому что делать так запрещает Церковь. Ты лучше спроси кого-нибудь другого. Джоан должна знать, хотя ты, вероятно, не получишь прямого ответа.

— Что такое? — спросила через стол Джоан Балмер. — Я, кажется, слышала свое имя?

— Мистресс Кэтрин хочет знать, как так получается, что никто из вас не беременеет.

— Думаю, ее бабушке не хотелось бы, чтобы внучка получила ответ на этот вопрос. — Джоан сильно покраснела. — И я ей ничего не скажу.

В разговор вмешалась Элис:

— Думаю, женщина имеет право знать. Мистресс Кэтрин, для этого есть несколько способов. Самый простой — когда мужчина отстраняется прежде, чем изольет свое семя, однако не все они хотят так делать или просто не могут. Прием масел мяты, руты, можжевельника и сока жимолости может помочь, а то попробуйте вставить в ваше медовое место перец, или смоченную в уксусе шерсть, или кое-какие травки. Или же мужчина зачехляет свое орудие в венерину перчатку из кожи ягненка или овечьих кишок. Таким образом вы можете получать свое удовольствие, не беспокоясь, что зачнете бастарда.

— И никто ничего не узнает, — заметила Кэтрин.

— Мистресс Кэтрин, даже не думайте об этом, — наставительно сказала Маргарет Беннет. — Герцогиня ужаснется. Вы более благородных кровей, чем любая из нас, и вам нельзя рисковать, что вас застанут за прелюбодейством.

— Но герцогиня никогда не суется в наши дела, — сказала Кэтрин. — И я не собираюсь ни с кем ложиться в постель. Мне просто любопытно.

Когда они отнесли тарелки и кубки на кухню, то никого там не застали, что было странно.

— Все в главном зале, — сказал вошедший через заднюю дверь привратник. — Есть новости о королеве.

— Проклятье! — выругался Эдвард. — Мы не слышали, чтобы нас звали.

— В сад никогда не приходят созывать людей, не забывайте, — сказала Джоан.

Кэтрин и ее компаньоны заторопились в зал, где сидела на троне герцогиня, очень бледная и одетая в черное. Она как раз закончила разговор с придворными, сказав:

— Мы должны подождать дальнейших известий. А теперь можете идти.

Кэтрин схватила за рукав Малин:

— Что случилось?

— Королеву арестовали и поместили в Тауэр.

— О нет! За что? — Кэтрин пришла в ужас; ей стало понятно, почему стреляли пушки.

— Никто точно не знает, но вместе с ней арестованы и несколько джентльменов. Герцог лично взял королеву под стражу.

— Господи Иисусе, что с ней будет?!

— Не представляю, — буркнула Малин.

Кэтрин протиснулась сквозь толпу придворных к своей бабушке, которая вставала, чтобы уйти:

— Миледи! Что сделала королева?

Герцогиня села, наклонилась и прошептала на ухо Кэтрин:

— Герцог сообщил мне, что ее обвиняют в супружеской измене и заговоре с целью убить короля. Никому не говори.

Новость была шокирующая.

— Что с ней сделают?

Герцогиня сглотнула. В тот момент старуха выглядела на все свои шестьдесят лет.

— Она совершила худшее из предательств, потому что прелюбодеяние ставит под сомнение законность наследников престола. Представлять себе в мыслях смерть короля — это уже считается изменой, а тут речь идет о заговоре с целью убийства. Ее казнят.

— Кошмар! — Кэтрин никак не могла свыкнуться с этой мыслью. Любовь короля и королевы была всем известна; неужели она могла изменить своему супругу? Невероятно! — Она не виновна!