Элисон Уэйр - Порочная королева. Роман о Екатерине Говард

— А еще в чем-нибудь он хорош? — Элис подмигнула ей.

— Не понимаю, о чем ты, — ответила Кэтрин.

— Не думай, что мы не видели, как вы с ним уединились! — с торжеством проговорила Мег.

— Мы ничего не делали, — упиралась Кэтрин.

— Он целовал тебя?

— По твоему лицу видно, что целовал! — с глумливой улыбкой заметила Джоан.

— Это был невинный флирт, — твердо заявила Кэтрин. — Ничего больше.

После обеда Малин Тилни отвела ее в сторонку:

— Я случайно услышала разговор за столом. Кэтрин, Мэнокс — твой учитель музыки и нанят на должность, которая требует особого такта от исполняющего ее человека. Делать авансы своей воспитаннице — это серьезное нарушение оказанного доверия. Герцогиня это не одобрит. Он может потерять место. Прошу тебя, подумай о своей репутации.

Кэтрин топнула ногой:

— Малин, мы просто немного подурачились. Я не понимаю, почему ты и все остальные подняли столько шума из-за этой ерунды.

— Хорошо, — сказала Малин, не утратив, однако, озабоченности. — Просто будь благоразумна.

В тот вечер Кэтрин отыскала Мэнокса и вернула распятие. Он возражал, но она просто вложила крестик ему в руку и ушла.

После Богоявления уроки музыки возобновились, а вот мистер Барнс больше с Кэтрин не занимался: ему поручили обучать Кэт Тилни.

Кэтрин пришлось проводить много времени наедине с Мэноксом. Понимал ли это кто-нибудь, она не знала. Ей уже давно стало ясно, что матушка Эммет настолько небрежно следит за своими воспитанницами, что они могли совершить убийство, а она ничего не заметила бы. Наставница девушек хотела только легкой жизни без всяких ссор и проблем.

Кэтрин сидела за вёрджинелом, чувствуя на себе напряженный взгляд мистера Мэнокса. «А почему бы нет?» — подумала она. Время было как раз подходящее, чтобы немного развлечься, и, конечно, легкий флирт никому не повредит. Кэтрин опустила голову и с лукавой улыбкой искоса взглянула на своего учителя.

Он положил ладони на ее руки и сказал:

— Двенадцатая ночь была прекрасна.

— Да, — согласилась Кэтрин.

— Я говорил тогда всерьез. Я люблю вас. Скажите, что я могу надеяться.

— Надеяться на что?

— Что вы ответите на мою любовь. — Его глаза были как глубокие зеленые омуты — молящие, восхищенные…

Кэтрин засмеялась:

— Мистер Мэнокс, все это совсем ново для меня. Вы должны дать мне время, чтобы разобраться в своих чувствах. Думаю, будет небесполезно провести вместе чуть больше времени.

Она сознательно поощряла его и уже не понимала, хорошо это или плохо. Одно было ясно: ее сильно влечет к этому прекрасному мужчине. Ей хотелось удержать его интерес, и к черту все моральные доводы, все эти правильно — неправильно, к черту! Кэтрин будет делать то, что ей нравится. Никому по большому счету не было дела до ее судьбы, а Изабель, которой она с радостью доверилась бы, была далеко, в Уилтшире; к тому же той теперь не до сестры: нужно заботиться о своем первом ребенке.

— Для меня ничто не может быть лучше проведенного с вами времени, мистресс Кэтрин, — сказал Мэнокс, пожимая ее руку. — Но дайте мне знать, как устроить это.

— После ужина вы можете сыграть со мной в кегли в длинной галерее. — Она улыбнулась.

— Это будет замечательно. А теперь, думаю, нам нужно вернуться к музыке. И прошу вас, зовите меня Гарри.

— Я подумаю об этом, — ответила Кэтрин и глянула на него, изогнув бровь.

Когда Кэтрин появилась в галерее вместе с мистером Мэноксом, там находилось еще несколько человек. Их проводили многозначительными взглядами, и Кэтрин не сомневалась, что, отвернувшись от них, люди эти вполголоса обменялись впечатлениями. Ей было все равно. Не у каждой юной леди есть такой красивый и преданный поклонник.

В последовавшие за этим дни Кэтрин и Гарри, как она теперь его называла, проводили вместе все больше и больше времени. Они гуляли по саду, часами сидели на скамейке у реки, разговаривали, а уроки музыки становились все продолжительнее. Уединившись в маленькой гостиной, учитель и ученица весело болтали, когда последней следовало бы отрабатывать технику игры, но Кэтрин слишком сильно ощущала физическое присутствие рядом Гарри, чтобы сконцентрироваться на музыке. По прошествии совсем недолгого времени они оказывались в объятиях друг друга, не в силах устоять перед желанием близости, и обменивались долгими, томительными поцелуями, после которых не могли отдышаться и жаждали большего. Решимость устоять перед соблазном быстро ослабевала в Кэтрин.

— Я люблю вас, — сказала она, чем подхлестнула горячность Гарри.

За поцелуями последовали ласки, его пальцы блуждали по ее груди и вдоль выреза платья. Ощущение было божественное, и она не запротестовала, когда он пробрался глубже. Прикосновение к соскам вызвало невыносимо приятное ощущение и сопровождалось каким-то слабым трепетом в области пупка. Кэтрин не хотелось останавливать его. Но когда рука Гарри опустилась вниз и стала поднимать юбки, она заартачилась:

— Нет!

— Почему нет? Я хочу видеть вас, любовь моя, и прикасаться к вам.

— Нет, прошу вас! — Она не готова была позволить ему это. — Пока нет.

Его рука вернулась к ее груди.

Они очень старались вести себя осмотрительно. Казалось, никто не знает их секрета. Кэтрин делала все, чтобы скрыть от юных камеристок отношения с Мэноксом. Герцогиня была слишком погружена в свои великие дела, чтобы заметить, чем занимается ее внученька, а миссис Эммет, как обычно, на все смотрела сквозь пальцы.

О последствиях Кэтрин не задумывалась, ее они просто не волновали. Будь что будет. Главное, что Гарри любил ее. К пасхальным праздникам контролировать свое вожделение стало уж совсем нелегко, и еще труднее — сдерживать порывы Гарри. Тот всегда просил большего.

— Позвольте мне прикоснуться к потайным частям вашего тела! — молил он, страстно целуя ее.

— Нет, — отказывала ему Кэтрин. — Это может завести нас слишком далеко.

Девушки в общей спальне говорили о точке невозврата, за которой мужчина теряет контроль над собой, и Кэтрин боялась доводить Гарри до этой крайности.

— Тогда дайте мне какой-нибудь знак вашей любви! — тяжело дыша, говорил он. — Покажите, как сильно вы меня любите.

— Какой же знак я могу вам дать? Обещаю, я никогда вас не обижу, но вы не можете жениться на мне. Этого никто не позволит.

Гарри был непреклонен.

— Я хочу всего лишь прикоснуться к вам. Кому это может повредить?

У Кэтрин не осталось аргументов. К тому же ей самой очень хотелось ощутить его прикосновения.

— Хорошо.

Он в восторге пожирал ее глазами:

— Вы позволите? Обещаете, что позволите мне?

— Да, — пробормотала Кэтрин, — но не сегодня, скоро ужин. Потом вы уедете навестить родных на воскресенье. А когда вернетесь, сделаете, что хотите, при условии, что большего от меня не потребуете. И нам нужно найти какое-нибудь более укромное место. Эта комната не запирается на ключ.