Элисон Уэйр - Порочная королева. Роман о Екатерине Говард

— Хорошо. Для меня это не внове.

— О, благодарю вас! — воскликнула Кэтрин и поцеловала ее.

Мэри слегка оторопела, но потом расплылась в улыбке.

— Не позволяйте ему слишком многого, — наставительно произнесла она.

— И не подумаю!

Кэтрин отвернулась, щеки у нее пылали: она вспомнила, что Гарри сказал о ней Мэри.

Около часа Кэтрин потратила на составление записки, которую Мэри должна была отнести Гарри. Она пыталась быть как можно более мягкой, но нужные слова подбирались с трудом.

«Вы были мне добрым другом, — написала Кэтрин, — но я думаю, лучше нам более не встречаться. У нас нет будущего, и то, что было между нами, прошло с моей стороны, и я думаю, с вашей тоже. Прощайте. Всего хорошего».

Она сложила листок, отдала его Мэри и стала ждать, когда разразится буря.

Вечером Малин шепнула Кэтрин, что мистер Мэнокс у привратницкой и требует встречи с ней.

— Привратник говорит, он в ужасном состоянии. О, Кэтрин, что ты наделала?

Сердце у Кэтрин упало.

— Ничего! — сердито бросила она и, собравшись с духом, быстро спустилась вниз. Гарри Кэтрин нашла рядом с домиком привратника, он взволнованно расхаживал взад-вперед.

— Что это значит? — Он сунул ей под нос скомканную записку.

— То, что там написано. Мне жаль, Гарри, но я больше не могу с вами видеться.

— Герцогиня узнала о наших встречах?

— Нет. — Кэтрин повесила голову. — Это мое решение.

— О Боже! — простонал Гарри. — Я люблю вас, Кэтрин! Пожалуйста, не делайте этого.

— Потом вы будете благодарить меня! — выпалила она и убежала обратно в дом, плача и ненавидя себя за то, что причинила ему боль. Но сказать правду было необходимо. Она больше не любит его, и он измучился бы еще больше, начни Кэтрин притворяться и длить эти обреченные на крах отношения.

В полночь пришли Фрэнсис и Эдвард Уолдгрейв. Они принесли фрукты и вино, которыми угостили всех камеристок. Джоан уехала к матери, и Эдвард вернул свое внимание Дотти Баскервиль, а Фрэнсис, сперва поцеловавшись со всеми девушками, которые были в комнате, присоединился к Кэтрин и заиграл на лютне. Хотя ее и рассердила такая вольность ухажера, он смягчил свою подругу несколькими шутками, а соприкосновение их плеч привело ее в возбуждение.

— Я хочу вас, — повторил вчерашнее признание Фрэнсис, когда они, устроившись на постели, попивали вино. — Это не шутка. Скажите, что будете моей!

Кэтрин вновь задалась вопросом: почему бы ей не завести любовника? Некоторые из здешних девушек переходили от одного кавалера к другому. Ей надоело хранить целомудрие. Возможности замужества для нее не предвиделось; все так и останется, если герцогиня не вспомнит, что надо бы наконец этим озаботиться. Почему бы ей не насладиться радостями любви здесь и сейчас? Она никого другого не захочет так, как хотела Фрэнсиса.

— Буду, — выдохнула Кэтрин и скользнула в его объятия.

— Не волнуйтесь, — тихо проговорил он ей на ухо. — Если я сотню раз делил ложе с женщиной и до сих пор не стал отцом, значит умею заводить детей, только когда мне этого хочется.

— Я тоже знаю, как женщине обращаться с мужчиной и не заиметь ребенка, пока она сама не захочет. Мне рассказала одна камеристка, — сообщила она Фрэнсису.

— Тогда не заняться ли нам любовью? — Его объятие стало крепче.

Кэтрин не колебалась:

— Конечно! Когда остальные лягут спать.

— Мы можем задвинуть занавески.

— Дайте мне допить вино. — Пусть не думает, что ей невтерпеж.

Фрэнсис покачал головой:

— Такая жестокость! — Он растянулся на постели. — Знаете, некоторые считают, что женщина не должна достигнуть оргазма прежде, чем забеременеет.

— Ерунда. Я никогда… — Кэтрин осеклась, поняв, что едва не призналась: да, она позволяла Гарри некоторые вольности.

— Вы точно знаете, что это ерунда, — сказал Фрэнсис со своей неизменной сардонической усмешкой. — Значит, мистер Мэнокс был не таким уж плохим любовником! Не беспокойтесь, Кэтрин, я не ожидаю, что такая прекрасная молодая женщина, как вы, окажется девственницей.

— Но я девственница. Я решила подождать, пока не появится достойный мужчина, прежде чем расставаться с девичеством. И вот я такого нашла!

Только что пробило три часа, и Кэтрин уже готова была нырнуть с ним под одеяло, но тут Мег показалось, что она слышала звуки шагов в галерее снаружи. Никто не смел отворить дверь, все затаили дыхание — не раздадутся ли снова тревожные звуки, но их не было.

— Это привидение! — Фрэнсис осклабился.

— Какое привидение? — широко распахнув глаза, спросила Кэтрин.

— О, я не знаю. — Дерем захохотал. — Но по этому дому обязательно должен блуждать какой-нибудь безголовый призрак или мертвенно-бледный упырь.

— Прекратите! — к радости Фрэнсиса, взвизгнула Кэтрин.

— Думаю, нам лучше уйти, — сказал Эдвард Дерему. — На всякий случай, вдруг там кто-то был. Не стоит рисковать, что нашим милым пирушкам положат конец.

— Я вернусь завтра, — пообещал Фрэнсис и звонко поцеловал Кэтрин, возбудив в ней небывалое ощущение. — Это будет отложенное удовольствие, хотя мне очень жаль покидать вас.

Кэтрин в досаде легла спать. Весь день она томилась по Фрэнсису и решила, что сегодня вечером отдастся ему, а теперь ей придется ждать следующего свидания еще целые сутки.

Часы тянулись бесконечно, но тем не менее прошли. Когда наконец наступил вечер, Мэри, которую Кэтрин теперь считала своей подругой, пусть и не близкой, согласилась снова взять в опочивальне герцогини ключ. Кэтрин побежала в девичью спальню впереди всех, сбросила с себя одежду, вставила внутрь комочек смоченной в уксусе ткани и задвинула занавески со стороны комнаты. Она лежала в лихорадочном ожидании и ждала прихода Фрэнсиса.

Он появился, как только колокол пробил полночь.

— Кэтрин? Вы спите? — послышался знакомый шепот.

— Нет, я жду вас.

Фрэнсис отодвинул штору и уставился на нее в изумленном восторге: она лежала, обнажив груди, и ее волосы огненно-рыжим облаком разметались по подушке. Фрэнсис сбросил накидку и запрыгнул на постель в дублете и рейтузах, дергая за гульфик, чтобы обнажить интимные части тела.

— Кэтрин! — воскликнул он, откинув в сторону одеяло и увидев ее всю обнаженной — мраморное тело, залитое падавшим из окна лунным светом и разрисованное тенями от ажурной решетки. — Как вы прекрасны!

Он стал гладить ее тело пальцами, сперва мягко, потом более интенсивно, и водил и водил ими, пока она не возжелала его отчаянно. Стянув вниз рейтузы, он вошел в нее и скакал как жеребец, ахая и издавая стоны, а потом вдруг замер и начал содрогаться. Сперва ей было больно, но недолго, потому что внутри начало расти другое ощущение. Прижавшись к Фрэнсису всем телом, Кэтрин отдалась головокружительному восторгу. Никогда еще она не испытывала такого удовольствия!