Роберт Лоу - Лев пробуждается

Мэгги и Бет переглянулись; этого они не знали, поскольку Хэл услыхал о том только вчера вечером и сказал Изабелле уже перед самым отходом ко сну.

— Так что, — мрачно сказала она, — остаемся только мы. Я не дока по части построек, но осмелюсь предположить, что найдутся люди — и вы в том числе, — умеющие вить плетни. А я могу хотя бы месить в кадке грязь с навозом.

И обе женщины с восхищением последовали за ней по лестнице с кротким обожанием, как пастушьи собаки.

Храм Листон, прецептория рыцарей Храма

Праздник Святой Теневы, Матери Кентигерновой, июль 1298 года

Его армия расползалась, как топленое сало, и чудовищные убытки заставляли Эдуарда скрежетать зубами. Валлийцы — дерьмо собачье, думал он про себя, хоть и вынужден был признать, что решение привести несколько тысяч валлийцев было единственным способом устрашить скоттов, получивших в распоряжение целый год, чтобы пыжиться и похваляться своей победой.

«Победа, Боже… я им покажу победу», — думал Эдуард, хоть и все добрые англичане давным-давно отбыли свои сорок дней службы и ни под каким видом не желали продлить оную.

И все же скрупулезное снабжение сохранившихся остатков армии расползалось, как дурно свитая тетива. Корабли, поднимавшиеся по Форту, не прибывали к месту назначения, фуражиры наскребали сущие крохи, а этот Уоллес — умнейший из врагов, противостоявших Эдуарду, не оставляет за собой ни кочана капусты, ни колоска ржи. И драгоценные туши скота можно перечесть по пальцам — не считая гнилых свиней, брошенных в колодцы. Как можно попрятать столько коров и овец?

Выйдя из своего затейливого шатра, Эдуард встал под знаменами в нарочитой позе перед собранием государей. Английские леопарды над ним утомленно поникли, запутавшись в золотом оскале знамени, известном всем как Драконово и означающем войну без пощады. Слева и справа висели хоругви святых Джона Бевелийского и Катберта Даремского — ибо в смертоубийственной войне хватить лишку со святыми заступниками невозможно. Он потер руку в месте удара отравленного кинжала гашишина [76] Член секты, ныне именуемой асассинами. Секта добивалась от своих послушников такой убийственной — в буквальном смысле — эффективности именно благодаря гашишу. , не прикончившего Эдуарда только милостью Божией.

Шестнадцать лет назад, сообразил король, почти не было с той поры ночи, чтобы он не просыпался в холодному поту, видя перед собой безумный взор темнолицего сарацина, которого удушил голыми руками. Сам Бог простер тогда над ним свою Десницу, хотя Он мог бы и умерить месяцы ползучей хвори, последовавшей за этой единственной царапиной.

Эдуард оглядел взмокшее собрание. Святая Задница Господня, как же он ненавидит большинство из них и как же они ненавидят его! Стоит ему только взглянуть на угрюмое лицо, так и подмывает унизить его, повергнуть этого государя на колени. Норфолк, Ланкастер, Суррей и все прочие, мнящие себя превыше короля, отпрыски родов, тщившихся подорвать, а там и низвергнуть правление его отца, повергнув всех в долгую кровавую усобицу. Не удовлетворившись тем, они пытались проделать то же и с ним. Особенно Перси и Клиффорд, свирепо подумал Эдуард, считающие себя помазанниками Божьими на севере вкупе со всеми государями, ищущими его благорасположения и цепляющимися за свои земли в Шотландии, однако готовые попрать свои клятвы, едва король повернется спиной.

Он слишком добр — вот в чем проблема. Даже юному Брюсу нельзя было доверять, но в том почти наверняка повинны нытье его отца и влияние строптивого старого каверзника, его деда. Юный Брюс импонировал Эдуарду. «Есть в нем что-то от меня самого в возрасте графа Каррикского», — думал он.

Если б только удалось его склонить забыть эти глупости насчет короны, добавил он про себя, ибо есть лишь один властелин в Шотландии. И в Англии. И в Уэльсе. И в Ирландии. Святая Задница Господня, он принудит Уоллеса отправиться на плаху для четвертования, а страну — понять, что есть только один король и это Эдуард Божьей Милостью король Английский.

Ради чего? Эта мысль всегда проскальзывала тихой сапой, как Дьявол, притаившийся за плечом. Ради сына, заученно ответил он, но поморщился. Пятнадцатилетний. Еще юный, но единственный выживший из всего выводка. Слишком надолго брошенный в одиночестве после смерти матери… как всегда, воспоминание об Элеоноре встало перед ним, и длань смерти схватила за горло. Долгое одиночество странствия, дыра в его жизни на ее месте по-прежнему черна и бездонно глубока, и ее не заполнить никакими каменными крестами в память о ней, сколько б их ни было.

Пусть отрок еще малость потешится, плетя лозы и копая землю, но в конце концов он взойдет к величию, постигнет, что значит быть наследником Короны, или, Святая Задница Господня, Эдуард заставит его…

А истина в том, что Господь возложил на него миссию — спасти Святой Град. Когда валлийцы и скотты будут блюсти его пределы с севера и запада, он сможет отдать все силы крестовому походу; хотя реальность Паладина Божия оказалась вовсе не такой, как он думал.

Собравшиеся государи увидели противоестественно высокого, чуточку сутулого тощего человека с длинными конечностями. Былая золотая шапка его волос стала белой, как лебяжий пух, тщательно уложенные кудри над ушами растрепались, а борода закручивалась от подбородка, как кривая сабля. Под припухшими глазами набрякли лиловые мешки, потому что его камер-лакеи оставили все свои мази и пудру в потерянной обозной повозке и не могут создать иллюзию его здоровья и энергии.

Теперь каждый видит, как осунулось его лицо, кожа на скулах натянулась, а одно приспущенное веко придает ему лукавый вид, будто он того и гляди проведет их всех через круги Ада. Впрочем, подумал Де Ласи, это может быть не так уж и далеко от истины.

— Вы желаете совета, государи мои, — бесстрастно произнес Эдуард, не скрывая неудовольствия.

Де Ласи покашлял. Даже будучи чуть ли не доверенным лицом короля, граф Линкольнский не знал, далеко ли простирается эта дружба.

— Армия голодает, — заявил он. — Дезертирство процветает. Валлийцы… бесятся.

Кто-то хихикнул, и винить его Эдуард не мог. «Бесятся» — сильное преуменьшение того, что вытворяют эти черные горные гномы даже друг с другом. Похоже, уже некоторое время единственные сражения на шотландской почве разыгрываются между пьяными валлийцами и всеми, кто подвернется им под руку. В конце концов английские рыцари атаковали самых задиристых и перебили восемьдесят человек; теперь валлийцы ворчат о переходе на сторону скоттов.

А все его собственная вина. Корабль прибыл, и ожидавшие еды обнаружили, что весь его груз составляет вино. Чтобы сдержать недовольство, Эдуард повелел выдать его войску; валлийцы насосались на пустой желудок, и руки у них зачесались. Пришлось позволить Эмеру де Валенсу возглавить кавалерийскую атаку, дабы восстановить порядок, и валлийцев проредили. Теперь остальные дуются.