Ольга Полтаранина - Эффект бумеранга

Юру устроили в совхозный детский сад.

После посещения Дрездена Амалия Гарвинг почувствовала, как её душа начала освобождаться из плена вины перед человечеством.

Девушка планировала продолжить путь в Париж, но повстречала в дороге указательный знак с надписью – «Краков 400 км» и руки повернули руль в направлении Польши. «Я должна увидеть лабораторию в Аушвице, где работал мой отец», – решила Амалия.

Она остановилась в небольшом гостевом доме на окраине Кракова, а утром отправилась в музей жертвам концлагерей.

***

Поляки, в отличие от приезжих, не любят называть это жуткое место Освенцимом: одноимённый городишко расположен рядом с ним.

Эрика Стюард поставила автомобиль на парковку, приобрела билет и, в составе экскурсии, с группой французских туристов, вошла в музей.

Первое, что ее удивило – это основательность корпусов фабрики смерти. Толстые стены были сделаны будто на века. Фашисты собирались эксплуатировать их вечно!

Конец зимы. Февраль. На улице минус семь. Холодный пронизывающий ветер. Облачившись во всё теплое, посетители не могли себе представить, что люди, которых тут держали, кроме тюремной робы, вообще больше не имели никакой одежды!

Рельсы, бараки, колючая проволока. С немецкой пунктуальностью на каждом здании, оборудовании, были прикреплены номер и табличка. От надписей, на которых, ужас стыл в жилах: «Сортировка костей», «Дезинфекция тел», «Крематорий», «Прах», «Конечности».

Жуткая экспозиция начиналась с фотографий поезда, направлявшегося в Освенцим. Люди на снимках ещё не знали, что их везли …в ад. Некоторые улыбались, помогали друг другу заносить чемоданы в вагон. Какую-то женщину везли на инвалидной коляске по перрону. Двери тамбура закрылись, и пассажиры отправились в преисподнюю.

Судя по датам, редким узникам удалось прожить в Аушвице больше года.

Заходить в бараки страшно. Амалии казалось, что сейчас она увидит замученных заключённых. Но людей в полосатой робе, разумеется, давно уже не было. В пустых помещениях были разложены вещи узников: кучи разновеликих очков. Комната с костылями, искусственными конечностями, железными корсетами.

Перед входом в газовую камеру и крематорий, каратели требовали снять одежду. Вещи употребляли для других нужд. Каждую туфельку, чемодан – в дело. На выходе из крематория стояли металлические сосуды, предназначавшиеся для человеческого праха.

Под стеклом тугими сплетенными валиками, лежали косы убитых женщин: рыжие, каштановые, русые, черные. Немцы народ практичный. Всему нашли применение: из волос делали веревки, из плоти – мыло, из праха – удобрения.

За воротами послышалась приглушённая немецкая речь –слуховая иллюзия. Звуки родного языка, впервые в жизни, показались Амалии воплощением страха, концентрацией самых отрицательных эмоций, боли и ужаса. Лающим лязгом звучал он в кладбищенском пространстве.

Комнаты с обувью… Горы сапог, туфель. Мужские ботинки, большого размера. Женские туфли, изящные, на высоком каблуке. В одном из бараков огромное количество детской обуви разного размера. Их сложили отдельно. Крошечные сандалики и ботиночки. Колготки, чепчики, шортики, юбочки. Детских вещей непостижимо огромное количество! Господи, как же их много! За каждой виделся убитый малыш!

Послышались голоса плачущих детей…

Сотни, тысячи людей, обескровленных, с впалыми глазами, исхудавших до крайней степени истощения! Их, ещё живых и в сознании, скидывали в кучи и зачищали бульдозерами.

Следующий барак. Фотографии. Человеческий пепел эффективная нация везёт удобрять приусадебные огороды. Его высыпают на грядки с овощами. На фото – семья фермера: улыбающиеся лица, в предвкушении хорошего урожая.

Группа французов, в которой шла, под видом Эрики Стюард, дочь нацистского преступника Амалия Гарвинг, добралась до лаборатории, где работал её отец.

Она сразу узнала его на фотографии, рядом с изможденными умирающими детьми. В белом халате, позируя на камеру, он, гладко выбритый, сытый и холёный высасывал шприцом у маленького мальчика кровь!

Стул, на котором Эммануил Гарвинг сидел на фотографии, стоял у кровати. Амалия и не в силах была отвести от него взгляд. Ей показалось, что она уловила запах отцовского одеколона. Слёзы брызнули из глаз. «Папа, это мой папа, который мух выпускал наружу, из жалости…Папа…кормил собак на улице!» – как набат, билась мысль в голове несчастной девушки.

В следующей комнате вывешены фото людей, над которыми нацистские «врачи» проводили научные эксперименты. Заключённые были не в состоянии держать в руке даже ложку. Заключённых, как животных, держали в клетках. Экспериментаторы в белых халатах открывали им рот специальными приспособлениями и кормили какой-то бурдой.

Фото, фото, фото, одежда, обувь, «медицинские» инструменты. Сшитые близнецы – люди, с которыми «врачи» проводили исследования по искусственному производству сиамских близнецов.

Женщина, из группы туристов, упала в обморок. Кто – то разрыдался.

Амалия не смогла дойти до конца «экспозиции» и вышла из музея.

«Если сейчас бы они узнали, что я дочь «врача» на той фотографии, меня бы растерзали на части, – в отчаянии думала она, – мой отец – верующий человек, как он мог преступить эту страшную черту, за которой началось падение в бездну садизма?»

Спокойно и цинично он много лет проводил опыты с людьми, как с кроликами. Убивал, расчленял, издевался, калечил. Приезжал домой, ел, спал, ходил в театр!

Она села в машину. Слёзы застилали лицо. Руки сжали руль. Изо всех сил, она выжала педаль газа и врезалась в стену крематория.

Генерал Локтев прибыл на работу раньше обычного. Нужно было разобраться с бумагами. Адъютант принёс завтрак. Генерал уже завершил подписывать первую стопку документов, когда к нему в кабинет снова вошёл помощник. Локтев не любил, когда его отвлекали, но увидел тревогу на лице подчинённого и спросил:

– Что случилось?

– В приёмной полковник Лазарев. Прибыл с докладом.

– В такую рань! Сейчас только пол – седьмого?.. Зови!

– Вошёл Лазарев и доложил о гибели Эрики Стюарт.

Генерал расстроился. Посетовал, что только вчера, в очередной раз, бросил курить. Попросил принести курево. Указал Лазареву на стул и жестом предложил сесть. Вошёл адъютант, принёс любимые папиросы. Локтев закурил и спросил:

– Её опознали? Какие действия уже предприняты?

– Труп пока не опознан, – ответил Лазарев, – удар был такой силы, что сгорело всё: замкнуло электрику, взорвался бензобак. Агент Вацлав, который непрерывно «вёл» Эрику Стюард на территории ГДР и Польши, находился на месте происшествия. Он наблюдал за действиями полицейских, насколько это было возможно. Были опрошены очевидцы. На месте трагедии работали криминалисты. Всё, что осталось от машины, вместе с останками, вывезены с места происшествия. Никто ничего определённого о погибшей сказать не смог. По нашим сведениям, труп идентифицировать невозможно.