Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Уже к полудню 16 августа немцы дали положительный ответ на все обсуждавшиеся накануне вечером вопросы. Риббентроп сообщил, что готов прибыть в Москву в любое время после 18 августа [88; 58].

Но Советы не спешат. Молотов назначил встречу Шуленбургу только в 8 часов вечера 17 августа. На этой встрече он высказывается за поэтапное движение: сначала заключение торгово-кредитного соглашения, потом – обсуждение пакта о ненападении. Предложение Риббентропа о визите в Москву Молотов воспринял положительно, но сказал, что объявлять официально об этом пока рановато. Шуленбург даже передал наркоминделу текст соглашения, но Молотов не был впечатлен [88; 58].

18 августа Молотов заговорил об отсрочке визита Риббентропа в Москву. Шуленбург был в отчаянии: кажется, подписание пакта с СССР срывалось. Но в 5 часов вечера германского посла вызвал к себе Молотов: СССР был готов немедленно подписать торговый договор, что в этот же день и было сделано [88; 58-59].

Утром 19 августа советская сторона дала согласие на приезд Риббентропа в Москву 26 или 28 августа, и Молотов вручил Шуленбургу советский вариант пакта о ненападении [88; 59].

Для Гитлера неделя – долгий срок, и он лично обратился с письмом к Сталину, прося его принять Риббентропа не позже 23 августа, ссылаясь на напряженность отношений с Польшей и на то, что конфликт может разразиться в любой момент [88; 59].

Сталин дает ответ 21 августа вечером: Риббентроп может прибыть в Москву 23 августа [88; 59].

Кстати, 21 августа Германия предложила Лондону принять для переговоров Геринга. Англичане согласились! Гитлер отменил визит Геринга в Лондон 22 августа: фюрер отдал предпочтение соглашению с Россией.

Итак, перед нами два ряда событий. Первый связан с советско-франко-английскими отношениями, второй – с советско-германскими. Попытаемся совместить два этих ряда.

До 14-15 августа советская сторона относится к переговорам с англичанами и французами вполне серьезно (несмотря на четырехмесячное мотание нервов и проволочки, несмотря на явное затягивание в отправке военных миссий, несмотря на низкий уровень военных делегаций англо-французов и даже несмотря на казусы первых двух дней переговоров (см. выше)). Но вот 14 числа выясняется, что никакими реальными планами и полномочиями английская и французская миссии не обладают, что западные политики и военные не урегулировали вопросы с Польшей и Румынией. После 14-го числа Сталин надеется, что это урегулирование будет проводиться сей момент: пока английские и французские военные сидят здесь, в Москве, английское и французское правительство надавят на поляков и румын. Но 15 августа ничего не изменяется. Сталину становится ясно, что то, что сейчас происходит в Москве, и впрямь, более походит на комедию. К вечеру 15-го числа он дает указание Молотову двинуться навстречу немцам. Последние еще с начала 1939 года начали зондаж возможности заключения с Советским Союзом политического соглашения. И Сталин, принимая во внимание неудачный опыт создания системы коллективной безопасности, опасаясь оказаться один на один с сильным агрессором, которого западные демократии явно подталкивали на Восток, стал держать в уме возможность политического урегулирования с немцами. Но, повторяем, до 15 августа 1939 года Советский Союз никаких реальных шагов в этом направлении не предпринимал. Все отношения с немцами сводились только к торговым связям.

Но и после 15 августа советское правительство не покидает надежда, что вопрос с поляками может быть урегулирован. Военные переговоры еще ведутся, а Молотов 16, 17 и 18 августа буквально изводит Шуленбурга своими благожелательными разговорами, из которых не вытекает ничего, кроме возможности подписания с СССР торгово-кредитного соглашения. Остальное – пока неопределенно.

И только 19 августа, когда стало известно о срыве попытки французов и англичан убедить поляков 18 августа, Сталин «дает зеленый свет» началу политических переговоров с немцами.

Но опять: «А чего нам спешить, господа? Давайте подождем недельку или даже подолее». Чего ждут Советы? Уж не урегулирования ли вопроса с Польшей?

Гитлер близок к коллапсу (это не наше преувеличение, так свидетельствовали люди из окружения фюрера [88; 59]). Он лично пишет Сталину письмо. Одновременно Сталину становится известно о готовящемся визите Геринга в Лондон, о том, что англичане согласны его принять. О чем англичане и немцы будут говорить? О чем договорятся? И замаячил перед советским лидером призрак Англии-предательницы, «сдавшей» немцам чехов, постоянно плюющей на интересы своих союзников-французов. Англии, еще месяц назад ведшей секретные переговоры с немцами. Англии, которая и поляков может «сдать», как сдала чехов. Ведь она по сей день не заключила с Польшей не то, что военной конвенции, но даже договора о взаимопомощи, хотя еще в марте гарантировала ее границы. А Бек-дурак вновь 19 августа не поддался на уговоры французов и англичан (впрочем, последние не очень-то старались в уговорах). А Гитлер пишет, что война с Польшей может начаться в любой момент, и, вполне вероятно, жить тогда Польше останется считанные дни. И вот он Гитлер, у границ СССР. И до чего еще там договорится Геринг? Все. Сталин принял решение: Риббентропа ждали в Москве 23 августа.

* * *

Наконец, остается разобрать вопрос: а был ли советско-германский пакт о ненападении непосредственным детонатором немецко-польской и, следовательно, Второй мировой войны.

Не будем оригинальными и снова обратимся к фактам, потому что они, как известно, – вещь упрямая, и против них «не попрёшь».

3 апреля 1939 года верховное командование вермахта издало директиву в отношении Польши. В директиве приводились слова Гитлера:

«Приготовления нужно осуществить таким образом, чтобы операция могла быть произведена в любое время, начиная с 1 сентября» [88; 40].

То есть уже в начале апреля 1939 года Гитлер сделал ставку на войну с Польшей. Его не смущали данные 31 марта полякам англичанами гарантии. Излишне говорить, что ни о каком пакте с СССР и речи тогда не было. Кстати, подписанные в Берлине военные планы предполагали выставление против Польши 98 дивизий. Немцы готовились к этой войне вполне серьезно и основательно (для информации: поляки могли противопоставить немцам 30 дивизий и 12 кавбригад) [88; 41].

А вот еще слова из этой директивы, которые дают четкое представление, к каким целям стремился тогда Гитлер, и на что он рассчитывал в их достижении:

« Цель – уничтожение польской военной мощи и создание на Востоке ситуации, которая удовлетворяет требованиям национальной обороны… Задачей является изоляция Польши. Развитие внутреннего кризиса во Франции и, как результат, осмотрительность англичан могут создать такую ситуацию в недалеком будущем. Вмешательства России едва ли следует ждать. Позиция Италии определена осью Рим-Берлин…Войну следует начать неожиданными мощными ударами, добиваясь быстрого успеха» [88; 46].