Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

5. Начальнику Управления оборонного строительства Красной Армии немедленно отправить в округа технические указания по установке временного вооружения в железобетонные сооружения.

О принятых мерах донести к 25.4. 41 в Генеральный штаб Красной Армии.

Начальник Генштаба Красной Армии

генерал-армии – Г. Жуков

Начальник отдела укрепрайонов

Генштаба Красной Армии

генерал-майор – С. Ширяев»

[29; 215-216].

Во второй половине мая 1941 года были созданы «Соображения по плану стратегического развёртывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками». Так вот, этот «самый агрессивный» советский военный план в шестом своём разделе содержит следующие предложения:

«Одновременно необходимо всемерно форсировать строительство и вооружение укрепрайонов, начать строительство укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов в 1942 году на границе с Венгрией, а также продолжать строительство укрепрайонов по линии старой госграницы» [72; 471].

То есть даже в плане нападения на Германию, каковым майские «Соображения…» и считает основная масса исследователей, советское командование никак не может отвлечь своих мыслей от укрепрайонов («старых», новых и даже ещё не запланированных к строительству).

21 мая Главный военный совет принимает постановление, по которому для обеспечения боевой готовности построенных и строящихся укреплённых районов должны быть сформированы в период с 1 июля по 10 октября 1941 года 110 артиллерийско-пулемётных батальонов, 6 артиллерийских дивизионов и 16 отдельных артиллерийских батарей [14; 87].

О том, насколько руководство страны придавало большое значение означенным мероприятиям, говорит факт дублирования постановления Главного военного совета от 21 мая 1941 года постановлением СНК СССР № 1468-598сс от 4 июня 1941 года: «Об укреплённых районах». В нём, в частности, утверждались сроки создания воинских формирований для вновь строящихся укреплённых районов:

«[…] 2. Формирование частей закончить к 1 октября 1941 года, проведя его в две очереди:

1-я очередь – на 45 000 человек к 1 июля 1941 года;

2-я очередь – на 75 000 человек к 1 октября 1941 года» [28;289], [72; 128]

Кстати, обратим внимание на дату « 1 октября». Российский исследователь Ю. Житорчук по поводу постановления от 4 июня 1941 года задаёт «резунистам» и сторонникам теории «превентивного удара по Германии» вполне обоснованный вопрос:

«Только зачем же нужно было тратить колоссальные материальные и людские резервы на окончание строительства оборонительных сооружений, если, как утверждает Резун, СССР уже через месяц собирался напасть на Германию? После чего все эти сооружения должны были бы стать абсолютно бессмысленными с военной точки зрения» [28; 289-290].

Мы немножко скорректировали бы вопрос Ю. Житорчука. Какие-то мероприятия в отношении подготовки УРов со сроком «1 июля 1941 года» ещё можно объяснить с позиций гипотезы о подготовке советского нападения на Германию в июле 1941 года (в данном случае, не суть важно какого нападения: агрессивного или превентивного). В конце концов, УРы на новой границе могли служить плацдармом для наступления. Находясь у самой границы, могли обеспечить мощную огневую поддержку в начальный момент этого самого наступления. Должны были прикрыть отмобилизование и развёртывание основных сил РККА, которые устремились бы на вражескую территорию вслед за силами Первого стратегического эшелона. Наконец, по большому счёту, нельзя совершенно исключить неблагоприятный сценарий развития событий: наш удар может быть отбит противником, противник может контратаковать, и тогда укрепрайоны выполнят свою непосредственную миссию, т.е. задержат вражеское наступление на границах страны, пока Красная Армия готовит второй удар.

Но вот что делать с датой « 1 октября», фигурирующей в постановлении? Немногим меньше половины новых артпульбатов формировались к этому числу. Причём, численность их должна была быть больше, чем артпульбатов, формируемых к 1 июля (75 000 человек против 45 000). Зачем они нужны к 1 октября, если с июля мы ведём наступательную войну? Для какой цели они будут сидеть в укрепрайонах? Это же натуральное распыление сил и средств.

Примечательно, что Резун «с сотоварищи» вообще не упоминает о постановлении от 4 июня, а упоминающие его сторонники теории «советского превентивного удара» говорят только о дате «1 июля», «скромно умалчивая» про 1 октября (см., например, Н. Савин «Разгадка 1941. Причины катастрофы», М., 2010, стр. 128).

16 июня 1941 года ЦК ВКП (б) и СНК СССР «в догонку» постановлению от 4 июня принимают специальное постановление «Об ускорении приведения в боевую готовность укреплённых районов» [14;87]. Последним постановлением партийное руководство и правительство страны стремились ускорить установку артиллерии и оборудования укрепрайонов. Для вооружения вновь создаваемых артиллерийско-пулемётных батальонов решено было взять:

а) за счёт «НЗ» тыловых частей – 2700 пулемётов Дегтярёва (ДП);

б) из мобзапаса Дальневосточного фронта – 3000 ДП и 2000 пулемётов «Максим» [72; 128].

Все эти приказы, постановления и планы, в купе с огромными масштабами строительных работ по линии новой границы, неоспоримо свидетельствуют о том, что УРы на новой границе создавались не «маскировки ради». Если «суету» непосредственно на месте работ ещё можно назвать демонстрацией, не учитывая больших средств, в данную «суету» вкладываемых, то появление важнейших документов, в том числе и совершенно секретных, демонстрацией никак быть не может.

Обращает внимание, что в своих произведениях Резун не упоминает ни один из вышеперечисленных документов. Понятно, почему: заведи разговор о всех этих приказах, постановлениях, планах, и тезис о «строительстве второй очереди» , главная цель которого – усыпить внимание немцев, тут же, сам собой, выявит свою несостоятельность.

Впрочем, факты – вещь упрямая. И под их напором даже Резун в одной из своих последних книг («Беру свои слова обратно») вынужден признать, что укрепрайоны «линии Молотова» не были демонстрацией, а были вполне полноценными с технической точки зрения фортификационными сооружениями. Вот, например, что он пишет:

«Не в том беда, что ДОТы были непрочными или слабо вооружёнными, а в том, что гарнизоны не успели их занять. Вот пример из обороны УР № 6 (Рава-Русского) соседнего Юго-Западного фронта. Двухэтажный ДОТ «Медведь». В двух орудийных амбразурах – 76-мм пушки со спаренными пулемётами, кроме того, две пулемётные амбразуры со станковыми пулемётами. 22 июня 1941 года в этом ДОТе на два орудия и четыре пулемёта было три человека…Представим, что в этом ДОТе не два подзенмных этажа, а четыре, не два орудия, а пять, не четыре пулемёта, а десять. От этого вам легче будет, если вместо положенных по штату десятков людей в ДОТе три бойца. Если вместо взвода полевого усиления вокруг ДОТа в траншеях ни души? Если и траншей рядом нет?» [34; 163-164].