Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Одним словом, всяческие «моралите» М. И. Семиряги и прочих «демократов» по поводу советско-германского договора о ненападении выглядят натянуто и неубедительно. То, что этот договор не спровоцировал нападение Германии на Польшу, было показано во II-ой главе данной книги.

Не более чем пропагандистским жупелом, выглядят утверждения, подобные приведённому ниже:

« Сталин и Молотов пошли на переговоры, заведомо зная, что их партнёром является потенциальный агрессор, которому они обязались содействовать. Разве это не даёт основания квалифицировать данный документ как союзнический договор?» [73; 22].

В том-то и дело, что текст пакта никаких оснований к этому не даёт. И говоря так, обличители «преступлений сталинского режима» имеют в виду в большей степени секретный протокол к пакту. По утверждению того же М. И. Семиряги, «суть договора содержится не столько в его опубликованных статьях, сколько в…дополнительном секретном протоколе». [73; 16]. Самое время ознакомиться с тем текстом секретного протокола, который сейчас считается абсолютно подлинным документом. Однако скажем, есть все основания сомневаться в его аутентичности.Но не будем забегать вперёд. Итак:

« Секретный дополнительный протокол

к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом.

При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:

1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению к Виленской области признаются обеими сторонами.

2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства, и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.

Во всяком случае, оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.

3. Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчёркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о её полной политической незаинтересованности в этих областях.

4. Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.

Москва, 23 августа 1939 года.

По уполномочию За Правительство

Правительства СССР Германии

В. Молотов И. Риббентроп»

[58; 111], [59; 48-49], [73; 16-17].

Используя текст протокола, «демократические» авторы «порезвились» на славу, обвиняя Сталина и в союзе с Гитлером, и в насильственной перекройке карты Европы, и в нарушении норм международного права, и в имперской, захватнической внешней политике.

Придётся вновь огорчить «идеалистов-мечтателей» (или злостных и злонамеренных лгунов?..), постоянно твердящих нам о Западе, где все права всех и вся всегда и везде соблюдались, и внутри Западных демократий, и в международных отношениях. Политики этих стран, проснувшись утром, первым делом бросались узнать, не попраны ли где в мире права человека, гражданские свободы и не нарушены ли где нормы международного права. И завтракать они не садились до тех пор, пока не узнавали, что в этом отношении всё везде в порядке. А если что где было не в порядке, то оставались демократические лидеры «незамтракамши», потому что тут же, в домашних халатах и туфлях, бросались наводить порядок и восстанавливать справедливость. Увы, всё это не более чем красивая сказка. Никогда такого Запада не существовало. Нет его и сейчас. Живёт он только в воспалённых мозгах наших доморощенных «западников».

Упрекающие Советский Союз в том, что он, подписав с Германией тайный протокол к договору о ненападении, нарушил все нормы международного права, как бы невзначай (или специально?), забывают сказать, что ничего экстраординарного с точки зрения политической практики и морали того времени советско-германские договорённости по территориальным вопросам не представляли. 30-е годы были чрезвычайно обильны на подобного рода соглашения, которые Западные демократии заключали и друг с другом, и с тоталитарными режимами. Так, например, в 1935 году были подписаны франко-итальянское и англо-итальянское соглашения о разграничении сфер интересов в Африке. А чем было мюнхенское соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией? Неужто оно не касалось территориальных вопросов? Причём, территориальные вопросы решались за счёт суверенного европейского государства без согласия последнего. 24 июля 1939 года было подписано англо-японское соглашение по Китаю, согласно которому Япония получала в Китае свободу действий (действий по территориальным захватам; излишне говорить, что мнения Китая никто при этом не спрашивал). О разграничении сфер влияния шла речь и на секретных англо-германских переговорах летом 1939 года, шедших одновременно с официальными англо-франко-советскими переговорами (см. главу II). Можно с уверенностью утверждать, что то, что секретные переговоры между Британией и Германией не завершились какой-либо сделкой, во многом является результатом внешнеполитического хода советского правительства. Мы имеем в виду начавшиеся с середины августа интенсивные контакты между СССР и Германией, результатом которых было подписание договора о ненападении.

Словом, ради обеспечения собственной безопасности и собственных интересов западные державы всегда были готовы пожертвовать (и жертвовали) суверенитетами других стран. Можно сказать, что СССР поступил лишь в духе того времени. Но…

Вот именно, что «но». Принцип историзма требует, чтобы исследователь основывал свои исторические выводы не на современных ему, исследователю, условиях, правилах, законах, а исходя из условий, правил и законов того времени, которые он изучает. Что заставило СССР пойти на разграничение сфер влияния с Германией, шаг, который и впрямь можно рассматривать как ущемляющий суверенитет третьих стран? Если Лондон или Париж оговаривали с Римом или Токио сферы интересов в Африке или Китае, то это вряд ли касалось непосредственной безопасности Англии и Франции. Да, об имперских интересах и амбициях речь, безусловно, шла. Но на безопасности самих метрополий, не экономической, а самой что ни на есть обычной, «шкурной», подобные дележи никак не отражались. Не стоял враг у границ, не ощущалось непосредственно на рубежах дыхание войны. СССР начал с Германией делёжку сфер влияния непосредственно перед лицом грозящей ему войны. И коснулась эта делёжка сопредельных с ним государств. Никаких островов в Индийском океане и «лакомых кусочков» в Африке Советский Союз себе не выговаривал. Подписанием секретного протокола к договору о ненападении советское правительство пыталось не допустить включения в орбиту агрессивной политики Германии ряда сопредельных с СССР государств и территорий. Их невовлечение в войну в складывающейся обстановке имело для СССР исключительно важное значение. Можно даже сказать, что советское правительство достигло заключением договора с Германией примерно того, чего оно добивалось, ведя переговоры с Англией и Францией в апреле-августе 1939 года. Напомним, что во время последних Советский Союз долго убеждал английскую и французскую стороны дать гарантии приграничным с ним государствам для обеспечения пояса безопасности вдоль своих западных границ. Пояс этот и был создан (правда, другим путём), когда состоялось подписание секретного протокола к пакту Молотова-Риббентропа.