Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Подобную практику Сталин считал недопустимой [86; 141].

Говорил Сталин и о политико-воспитательной работе в армии и на флоте:

«Необходимо всемерно улучшить качество и эффективность партийно-

политической и воспитательной работы в армии и на флоте. Для этого нам необходимо перестроить нашу пропаганду, агитацию, печать!» [86; 141].

Не был обойден вниманием в речи и печальный опыт советско-финской войны:

«Уроки этой войны очень суровые. Надо признать, что они показали – Красная Армия не подготовлена к ведению современной войны. Эти уроки очень внимательно изучаются, и принимаются экстренные меры в целях устранения серьёзных недостатков военной техники и боевой подготовки войск» [86; 142].

После этого вновь прозвучало: «Прошу об этом не болтать!» [86;142].

В заключение Сталин сказал:

«Товарищи! Вам, выпускникам военных академий, предстоит очень ответственная работа в войсках и на кораблях. Партия и правительство уверены, что вы успешно справитесь с этой работой, умело используя для этого полученные в период учёбы знания. Желаю вам успехов в вашей дальнейшей службе по укреплению боеготовности Красной Армии» [86; 142].

Итак, вот перед нами воспроизведение сталинской речи. Конечно, оно неполно. Но стоит подумать, а вписались бы в контекст этой речи заявления о нападении на Германию в 1942 году? Конечно, нет.

Выступление Сталина на приеме в Кремле 5 мая 1941 года чётко делится на две логические части, взаимосвязанные друг с другом: анализ международного положения и проблемы и успехи строительства советских Вооружённых Сил.

Разумеется, главным международным событием была Вторая мировая война, развязанная Германией. В этом контексте нет ничего удивительного, что Сталин намекал на то, что рейх – очень вероятный наш противник. Хотя прямым текстом он такого не сказал. Напомним, что разного рода измышления современных «демократических правдоискателей» о каком-то недооформленном военно-политическом союзе между СССР и нацисткой Германией, их утверждения о том, что Сталин рассчитывал на довольно долгие, если не дружеские, то партнерские отношения с немцами – не более, чем бред. Никогда после 23 августа 1939 года (даты подписания пакта Молотова-Риббентропа) Сталин не забывал о главной цели Гитлера, провозглашенной им в «Майн Кампф» – захват жизненного пространства на Востоке, другими словами, за счет России. Не приходилось сомневаться, что рано или поздно Гитлер начнет эту цель реализовывать. К маю 1941 года в отношениях между Советским Союзом и Германией уже не было даже тени благополучия. Дело явно шло к войне. Поэтому, условно говоря, антигерманская составляющая сталинской речи вполне естественна.

Но, в то же время, читатель сам мог убедиться, что слова о грядущей войне против нацистского рейха прозвучали вовсе не в том смысле, о котором говорит Резун. Грядет война порабощенных немцами народов против своих поработителей. Вот тут бы Сталин и мог заявить, что СССР в стороне от этой борьбы не останется, вмешается, т.е. начнёт войну против Германии. Только вот не ясно, почему же сделает он это именно в 1942 году? А если широкомасштабное всеобщее восстание грянет в 1941 или 1943 году? Т.е. к конкретному году тут привязку сделать трудно.

С другой стороны, в речи Сталина говорилось и о значительном количестве проблем, которые на тот момент стояли перед Красной Армией: в войсках крайне мало новых танков и самолётов, война с Финляндией выявила множество недостатков в боевой подготовке, недочёты в командовании. Всё это надо было как можно быстрее исправлять. И об этом Сталин сказал. Согласитесь, довольно странно выглядело бы после таких слов заявление о желании напасть на немцев всего через полгода – год.

Одним словом, заявление такого рода выглядит совершенно нелогичным. А потому, хоть и не сохранилась сталинская речь полностью, с уверенностью можно утверждать, что ни о какой агрессии против рейха в 1942 году в ней не упоминалось.

Очень интересное свидетельство о выступлении генсека оставил Г.К.Жуков. Точнее, не о самом выступлении, а о выводах, которые высшие советские военные из слов Сталина сделали, и как Сталин на подобные выводы отреагировал. Свидетельство это не вошло в официальные мемуары маршала. В них он дал только краткий пересказ речи Сталина на приеме выпускников военных академий в Кремле 5 мая 1941 года (пересказ в значительной степени воспроизведён Резуном в «Ледоколе»). А вот в беседе с историком В.А. Анфиловым в 1965 году Г.К. Жуков рассказал следующее:

«Идея предупредить нападение Германии появилась у нас с Тимошенко в связи с речью Сталина 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий, в которой он говорил о возможности действовать наступательным образом (выделено нами – И.Д., В.С.). Это выступление в обстановке, когда враг сосредоточивал силы у наших границ, убедило нас в необходимости разработать директиву, предусматривающую предупредительный удар (речь идет о «Соображениях…» от 15 мая 1941 года – И.Д., В.С.). Конкретная задача была поставлена А.М. Василевскому. 15 мая он доложил проект директивы наркому и мне. Однако мы этот документ не подписали, решили предварительно доложить Сталину. Но он прямо-таки закипел, услышав о предупредительном ударе по немецким войскам. «Вы что, с ума сошли, немцев хотите спровоцировать?» – раздражённо бросил Сталин. Мы сослались на складывающуюся у границ СССР обстановку, на идеи, содержащиеся в его выступлении 5 мая (выделено нами – И.Д., В.С .)… «Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чём трубят газеты всего мира», – прорычал Сталин. Так была похоронена наша идея о предупредительном ударе…» [47;533-534].

Мы уже останавливались на этом рассказе Г.К. Жукова, когда рассматривали «Соображения…» от 15 мая 1941 года. Сейчас же хотелось бы обратить внимание на увязку в рассказе появления майских «Соображений…» со сталинской речью. Слова генсека побудили наркома обороны и начальника Генштаба разработать план превентивного удара. Но при этом говорится не о конкретных указаниях Сталина, а о неких идеях, содержащихся в его речи. Идеях о возможности воевать с немцами наступательным образом. И всего лишь. И главное: как отреагировал на предложение С.К.Тимошенко и Г.К. Жукова Сталин? Отчитал их за то, что слова ободрения, сказанные для поднятия духа выпускников, они приняли за какие-то указания к составлению наступательных планов.

Безусловно, рассказ Г.К. Жукова можно и подвергать сомнению (о чем уже говорилось). Но вот что необходимо при этом отметить: у Г.К.Жукова не было никакой необходимости в своих фантазиях увязывать появление «Соображений…» от 15 мая со сталинской речью 5 мая. А посему, кажется, можно сделать вывод, что выступление Сталина, действительно, подтолкнуло руководство Наркомата обороны и Генштаба к разработке плана превентивного удара. Но подтолкнуло не в силу содержащихся в нём каких-то конкретных указаний, а в силу содержащейся в нем мысли, что вермахт вполне можно бить, с ним вполне можно вести наступательную войну. А поскольку концентрация немецких войск у наших границ не вызывала у командования РККА сомнений в намерениях Германии, то в предупредительном ударе увидели выход. Словом, военные ободрились. Как оказалось, чересчур.