Элисон Уэйр - Королева секретов. Роман об Анне Клевской

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, — утешала ее матушка Лёве, поглаживая по волосам. — Ни один мужчина не может сказать, девственница ли женщина.

— Но как быть с этими серебристыми полосками на животе, где кожа растягивалась? И груди у меня не такие упругие, как были до родов. Разве это не говорит само за себя?

— Король — мужчина, — небрежно отмахнулась матушка Лёве. — Он ничего не заметит.

— Но он будет ждать, что у меня пойдет кровь, — тревожилась Анна.

Матушка Лёве на мгновение задумалась.

— Держите под рукой иголку, спрячьте ее под подушку. Уколите себе палец и помажьте простыню. Он не заметит разницы. Все будет хорошо, вот увидите.

Анна взмолилась, чтобы няня оказалась права.

На следующее утро Анна сидела в ожидании неизвестно чего. Приближалось время обеда, и она уже готова была кричать от досады, когда к ней явились Олислегер и Гохштаден. Один взгляд на их лица сказал ей, что встреча прошла не так, как они планировали.

— Какие новости? — без предисловий спросила Анна.

Заговорил доктор Олислегер:

— Мадам, мы сказали лордам, что весьма озадачены. Мы указали на то, что предварительное соглашение, безусловно, было расторгнуто, и я предложил остаться здесь в качестве заложника, пока из Клеве не пришлют доказательства. Они сказали, что увидятся с королем после обеда и узнают, как он относится к такому предложению. Будем ждать его ответа.

За обедом подали множество блюд, но Анна почти ничего не ела. Что бы ни решил король, на ней это скажется плохо.

В четыре часа, когда она уже едва не лезла на стену от беспокойства, явился лорд Кромвель с непроницаемым лицом. С ним пришли два секретаря в черных мантиях.

— Ваша милость, — начал Кромвель, кивая Сюзанне, чтобы та переводила, — насколько я понимаю, вам известно о затруднениях, возникших в связи с предварительным соглашением, заключенным с Лоррейном. Будьте уверены, его милость хочет лишь устранить любые поводы для сомнений. Он посоветовался с архиепископом Кранмером, и тот подтвердил: так как вы были юны, когда состоялось обручение с маркизом, официальный отказ ваш или юного джентльмена может сделать помолвку недействительной. Король теперь просит, чтобы вы отказались от помолвки сами. Он считает, что такого заявления, сделанного в присутствии достойного доверия человека и нотариусов, будет достаточно для соблюдения закона.

Эти слова удивили Анну. Казалось, теперь король делает все возможное для устранения препятствий к браку, а не ищет предлога отказаться от нее, как она опасалась.

Кромвель продолжал говорить:

— Его милость назначил меня быть этим доверенным лицом, а эти джентльмены — нотариусы, которые станут свидетелями. Леди Анна, я прошу вас сейчас официально подтвердить, что вы отказываетесь от своей помолвки и свободны вступить в брак.

Анна немного подумала. Казалось, не было причин противиться тому, о чем ее просили.

— Я отказываюсь от своей помолвки. Я свободна от любых обязательств.

— Благодарю вас, мадам. Я сообщу его милости о вашем надлежащем поведении. Вы сделали все прекрасно.

Он помолчал, и Анне показалось, что в его лице промелькнула какая-то неуверенность. Стало ясно, что не она одна испытывала тревогу по поводу ее предстоящего брака. Кромвель поддерживал этот союз, и успешное завершение дела было для него критически важным. От этого могла зависеть вся его дальнейшая карьера. И Анна вдруг ощутила сочувствие к нему. Она думала, Кромвель скажет что-нибудь еще, но тот поклонился и собрался уходить.

— Милорд, — обратилась к нему Анна, — не сомневайтесь, я постараюсь быть хорошей женой королю. Я сознаю, какую честь он мне оказал и как много вы лично сделали ради меня. Если хотите, я готова быть вашим другом.

Хитрые глаза Кромвеля смотрели на нее расчетливо, цинично.

— Благодарю вас, ваша милость, — наконец произнес государственный секретарь, — считайте меня навечно вашим.

Анна все еще не была уверена, состоится ли свадьба во вторник. В канун Богоявления, перед праздником Двенадцатой ночи, Генрих сопровождал ее на мессу. Пока они шли по дворцу сквозь толпу придворных, улыбаясь направо и налево, он не сказал ни слова по поводу недавно разыгравшейся драмы. Был, как обычно, любезен и ровно настолько же непроницаем.

После мессы король проводил Анну до ее приемного зала и там, вызвав Кромвеля и его нотариусов, составил письменный патент, которым выделял ей содержание.

— Генрих, милостью Божьей… — сумела разобрать Анна в верхней строке, когда он вручил ей документ.

Все она прочесть не могла, но увидела длинный список земель и привилегий, которыми отныне обладала. Хорошо, что можно полагаться на свой Совет, который станет следить за имениями и собирать с них налоги. Больше всего Анну поразило, какой крупной землевладелицей она становилась. Казалось, ее владения располагались по всей Англии.

— Это приданое, мадам, такое же, какое было у королевы Джейн, — сказал ей Генрих, впервые упомянув свою покойную супругу.

— Как вы щедры! Я от всего сердца благодарю вашу милость.

— Это то, что вам полагается. Все должны видеть, что моя королева живет в комфорте и великолепии, подобающем ее рангу. — Король поклонился. — Готовьтесь, мадам. Мы поженимся утром. Я пришлю своих лордов, и они проводят вас в Королевскую капеллу в восемь часов.

1540 год

Свадебное платье было прекрасным. Сшитое из золотой парчи с орнаментом из крупных цветов, украшенное большими восточными жемчужинами, оно имело длинные висячие рукава и круглую юбку по голландской моде. Как подобало невесте, которая должна быть девственницей, Анне распустили волосы и возложили на голову усыпанный бриллиантами золотой венец. К волосам и на платье прикололи веточки розмарина.

— Розмарин символизирует любовь, верность и плодовитость, — сказала ей матушка Лёве.

Главные фрейлины двора принесли золотые цепочки и украшенный самоцветами крест. Матушка Лёве настояла, что наденет его на шею Анне сама, и пояс с золотыми накладками и камнями тоже. Когда невеста была готова, она вся сверкала — такой получился эффект.

Вильгельм прислал в Англию в качестве своего заместителя дворянина из Клеве, барона Оберштайна, чтобы тот присутствовал на свадьбе и отдал Анну мужу. Это был щеголеватый молодой человек, явно державшийся довольно высокого мнения о себе и пунктуально выполнявший свои обязанности. В семь часов вместе с великим магистром Гохштаденом он уже ждал Анну в приемном зале королевы. Граф Эссекс, которому тоже поручили сопровождать невесту в капеллу, опоздал. Незадолго до восьми явился извиняющийся лорд Кромвель и сказал, что заменит Эссекса, но только он произнес эти слова, как в комнату рысцой вбежал престарелый граф, от которого разило перегаром. Кланяясь Анне, он едва не свалился с ног и настоял, далеко не любезным тоном, на исполнении своих обязанностей. Покачивая головой за спиной у старика, Кромвель неохотно согласился. Лицо Гохштадена застыло в недоумении. Анна горячо надеялась, что Эссекс будет вести себя как полагается. Она бросила беспокойный взгляд на барона Оберштайна, но тот стоял по стойке смирно, готовый к выходу.