Элисон Уэйр - Королева секретов. Роман об Анне Клевской

Что теперь будет? Генрих фактически обрек ее на жизнь в безбрачии и отсутствие детей. Позора, которого она так боялась, не избежать. Что скажет Харст? Ей хотелось, чтобы он был здесь. Что скажут люди, если уж на то пошло? Но важнее всего, как отнесется к этому Вильгельм?

Мистер Берд настороженно наблюдал за Анной, пока та собиралась с мыслями.

— Мадам, король требует, чтобы вы согласились с решением духовенства.

— Простите меня, мистер Берд, но эта новость расстроила меня, как вы понимаете. — Если у вас есть сердце. — Дайте мне немного времени, чтобы собраться с мыслями. Я скоро дам вам ответ. — С этими словами Анна кивнула, давая знак, что аудиенция окончена. Берд с недовольным видом удалился.

Она ничего никому не сказала. Весь вечер сидела среди своих дам и джентльменов, пила вино, слушала музыку и пыталась совладать с кипучими мыслями. Меньше чем через два дня все, из чего складывалась ее жизнь, — большой двор, прекрасные дворцы, почтение, драгоценности и прочие составляющие ее ранга — исчезнет, и она не представляла, что произойдет с ней дальше.

Скоро придется дать посланцу короля ответ. Он ждал в комнате для слуг, куда ему по приказу Анны подали ужин.

Анна поймала на себе взгляд Отто фон Вилиха. В нем читалось сочувствие. Отто сидел один, немного в стороне от других джентльменов.

— Где сегодня ваша супруга?

Последовало легкое замешательство.

— Она немного нездорова, мадам. — (Еще одна пауза.) — Надеюсь, у вашей милости все хорошо?

— Все в полном порядке, благодарю вас, — ответила Анна, удивляясь про себя, что с ним не так.

Может быть, они оба лгали? Анне хотелось довериться Отто и получить от него желанное утешение. Но она не имела права на такое сочувствие, и сейчас у нее было много других проблем, чтобы осложнять себе жизнь чем-то еще.

Спать ей сегодня не придется. Это Анна понимала, а потому, когда отдаленный колокол пробил одиннадцать, она отпустила дежурных слуг, взяла кувшин с вином и ушла в свою спальню, где сидела в тяжких раздумьях и попивала пьяное зелье.

Что с ней станется? Если вернется в Клеве, ее после устроенных там пышных проводов в Англию, навстречу великой судьбе, которая больше ей не принадлежала, ждет одно лишь унижение. Но главная проблема в том, что она утратит ценность на королевском брачном рынке и едва ли найдет себе другого мужа. Вернется под опеку и строгий надзор матери, к отупляющей ежедневной рутине неизменных молитв и вышивания. Вильгельм наверняка заберет себе все преподнесенные ей Генрихом подарки в качестве компенсации за понесенные в связи с ее браком расходы. Он будет зол на нее. Мужчины обычно обвиняют жену, если что-то пошло не так, а в данном случае на кону стояла судьба важного политического альянса.

Но здесь, в Англии, Анна находилась далеко от Вильгельма и его власти. Здесь, особенно в Ричмонде, она могла пользоваться определенной свободой. Если Анна не утратит расположения к себе короля, он, вероятно, и дальше будет милостив к ней. Возможно, ей удастся сохранить контроль над своими финансами и оставить при себе по крайней мере некоторых слуг. Генрих, конечно, согласится на это — все-таки он в долгу перед обиженной супругой. Она начала любить Англию, ее сельские пейзажи и постепенно свыкалась с обычаями здешних людей.

Анна разрывалась на части. Это было вполне естественно, ведь любовь к матери и Эмили никуда не исчезла, однако правда состояла в том, что она все больше приучалась обходиться без них и наслаждалась некой условной независимостью. Может быть, когда все эти проблемы улягутся, она сможет их навестить. Были в Клеве и другие вещи, по которым Анна скучала, но, определенно, ей лучше остаться в Англии. Здесь она могла быть самостоятельной женщиной. Решимость ее крепла. Но это не снимало насущных проблем.

Пробило полночь, и Анна отправила гонца в Уайтхолл, чтобы вызвать в Ричмонд доктора Харста. Ей страстно хотелось довериться кому-нибудь и получить совет. Он знает, что делать. Инстинкты подсказывали ей уступить требованию Генриха.

Харст не заставил себя ждать и прибыл в три часа поутру. К этому моменту Анна чувствовала себя изможденной, у нее кружилась голова от вина и недосыпания. Без предисловий она изложила послу сказанное Бердом.

— Мадам… — Рука Харста в нарушение этикета легла на ее руку, но это был жест утешения.

Да и какое это теперь имело значение? Завтра она уже не будет королевой. Хотя величия это ее не лишит: Анна останется принцессой Клеве.

Харст не сомневался в том, как ей нужно поступить.

— Мадам, я настоятельно рекомендую вам согласиться с решением собора и набраться терпения.

Весь ужас происходящего внезапно обрушился на нее хлестким ударом. Происходящее реально, и ни она сама, ни доктор Харст, ни Вильгельм ничего не могли поделать. Терпеть дальше эту муку было невмоготу. Какой позор! Теперь все узнают, что ее сочли недостойной, что она была нелюбимой женой и от нее отказались, бросили… Плечи Анны судорожно вздрогнули, и ее охватил приступ рыданий. Чем она заслужила это? Неужели ее наказывают за грех юности?

Анна потеряла контроль над собой. Слезы лились потоками. Получается, она строила воздушные замки, представляя себе счастливое будущее здесь? Она была одна в этой стране; только добрый доктор Харст пытался защитить ее, но от этого едва ли становилось легче. Генрих мог сделать с ней все, что ему вздумается. Мог даже найти какой-нибудь предлог, чтобы ей отрубили голову, как Анне Болейн.

Бедную Анну охватила паника, перед мысленным взором встал зловещий силуэт лондонского Тауэра, он приближался и рос, пока ее везли туда узницей. Она увидела себя стоящей на коленях на соломе, с завязанными глазами, представила мучения, кровь… И закричала от ужаса.

Хлопнули ворота, на улице послышались голоса, раздался нетерпеливый стук в дверь, но Анна их как будто не замечала. Она была целиком погружена в смертельный страх. Вот бы Господь позволил ей умереть здесь сейчас от горя и спас от неминуемого ужаса, который ждал впереди. Ничего хорошего с ней произойти не могло, в этом она не сомневалась. Ее поддержали чьи-то сильные руки, подтащили к скамье. Голова опустилась на грудь старой няни.

— Ну, ну, mein Liebling, — ворковала матушка Лёве, поглаживая Анну по спине. — Тише, тише.

— Слава Богу, вы пришли, — услышала Анна слова Харста. — У меня просто сердце разрывалось от стенаний ее милости. Для нее все это оказалось слишком сильным потрясением. Бедная леди! — Он припал на колено и взял руку Анны. — Если я так расстроил вас своими речами, то глубоко сожалею об этом, — пробормотал посол.

Истерика прошла. Анна с трудом вернула себе самообладание.

— Мне очень стыдно, простите меня, — тяжело дыша, проговорила она.