Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

– Какого черта ты творишь, Эрнеста?!

– Решай сам, Джек, – твердо ответила Морено, щелкнув возведенным курком. – Либо ты отпускаешь мистера Дойли и здесь и сейчас снимаешь с него эти обвинения – или ищи себе нового штурмана.

Несколько секунд Рэдфорд колебался, словно оценивая шансы того, что девушка осуществит свою угрозу. Эдвард наблюдал за ним со словно переставшим биться сердцем – он уже почти не думал о собственной участи, но почему-то был уверен, что Эрнеста и впрямь может выстрелить себе в голову – с таким отчаянием она говорила. Должно быть, это понял и капитан: опустив голову, он тихо распорядился:

– Оставьте его. Мы избавимся от преследования и тогда решим, что делать. За работу!

– Идемте со мной, – хриплым голосом потребовала Морено, в мановение ока оказавшись рядом с Эдвардом и крепко вцепившись в его локоть.

– Я действительно не причастен к этому, – повторял Дойли, когда они под множеством чужих взглядов, враждебных и любопытных, уже спустились в трюм и добрались до каюты Морено. – Уверен, что Фокс… Ваш Джек выгораживает его и жаждет избавиться от меня! Разве вы не знаете…

– Ничего я не знаю и не хочу знать, – отрывисто отвечала девушка, не поднимая глаз от расстеленной на столе карты. – Нам нужно как можно скорее выбраться из ущелья – это не проблема, но если они уже перекрыли все выходы… численности кораблей для этого хватит… черт, да мы же просто выскочим на их пушки! – с отчаянием прошипела она, проводя ногтями по нарисованному чертежу ущелья. Дойли, усилием воли заставив себя рассуждать трезво – ссориться сейчас со своей спасительницей было равносильно самоубийству – подошел ближе и заглянул в карту через ее плечо:

– Где мы сейчас?

– Вот тут, – мгновенно указала Эрнеста пальцем в небольшое расширение в конце длинного коридора–ущелья: от него в разные стороны расходились несколько извилистых расселин. – Если бы мы точно знали, что их корабли не преграждают путь на север, можно было бы выйти вот здесь и попробовать добраться до суши, но…

– Вы не узнаете этого, сидя тут, – уверенно закончил Эдвард, вынимая карту из ее рук. Морено с неподдельным удивлением наблюдала за ним; затем в глазах ее вспыхнул ужас:

– Это чистой воды самоубийство!

– Быть может, хоть так я смогу избавиться от подозрений, – сухо промолвил Эдвард, берясь за ручку двери.

Переговоры с капитаном оказались короткими: выслушав Дойли, он практически сразу дал разрешение на вылазку, но категорически запретил участвовать в ней Морено.

– Если удастся выбраться из ущелья, нам все равно потребуется штурман. Слишком опасно, я не позволю тебе рисковать, – заявил он столь твердо, что даже сама Эрнеста, до того спорившая с ним с яростью дикой кошки, у которой забирают детенышей, сдалась. Дойли был искренне рад этому: присутствие девушки связывало бы ему руки, мешало осуществлять задуманные планы.

Вдруг я умру, снова подумал он, а взглянув на хмурые лица матросов вокруг, под командованием Макферсона снаряжавшихся для вылазки, с тоской усмехнулся про себя: если и не умру, то эти люди сами меня зарежут по приказу своего капитана! И все же сердце его невольно сжалось, когда он вышел на палубу и огляделся по сторонам, уже почти наверняка зная, что не вернется назад.

Эрнеста ждала его у трапа. Лицо ее, обычно не терявшее своего яркого румянца при самых серьезных опасностях, теперь было почти смертельно бледным, однако черные глаза по–прежнему горели мрачным, решительным огнем.

– Возьмите это с собой, – снимая с шеи какой-то небольшой деревянный футлярчик, висевший на простой серебряной цепочке, которая казалась ей несколько длинновата, проговорила она с усилием. Эдвард, подумав, осторожно принял протянутый предмет и раскрыл его: это оказался компас, довольно потрепанный, с выкрашенной темно–синей краской магнитной стрелкой и отсутствием каких-либо намеков на необычные свойства. Несколько секунд Дойли гадал в недоумении, прежде чем сообразил:

– Кому он принадлежал?

– Моему отцу, – глухо ответила Морено, глядя мимо него на дорогой для нее футляр. – Когда он уходил в последний раз, то отдал его мне – как талисман. Благодаря нему, думаю, я не умерла на том острове. Быть может, он и вас… – задохнувшись, она умолкла и крепко вцепилась пальцами в фальшборт. Эдвард покачал головой:

– Я всю жизнь был добрым христианином и надеюсь, что силы молитвы для меня окажется достаточно. Лучше оставьте себе эту вещь, она наверняка очень ценна для вас…

– Вам будет нужнее, – резко перебила его девушка, с удивительной даже для нее силой втиснув компас в его ладонь и обхватив ее поверх своими тонкими смуглыми пальцами – те чуть заметно подрагивали. Охваченный внезапным порывом, который сам едва ли смог бы объяснить, Дойли вдруг поймал ее руку и поцеловал, поднял голову – Морено не шелохнулась, глядя на него широко распахнутыми черными глазами – и медленно, осторожно прижался к ее губам своими.

Он ожидал пощечины, испуганного вскрика – хотя такое поведение, быть может, больше подходило дворянке, равной ему, а пиратка просто оттолкнула бы его от себя и обругала последними словами – но Эрнеста не сделала ни того, ни другого. Она вообще не дернулась, когда Эдвард поцеловал ее, лишь приоткрыла теплые губы и трогательно, совсем по–женски зажмурилась, а спустя несколько секунд опустила расслабленную ладонь ему на шею, не желая отстраняться – и все. Едва Дойли отпустил ее, она сразу же убрала руку и прижала к собственной щеке, будто не зная, как поступить дальше. Такой растерянной и беззащитной Эдвард еще ни разу не видел; но продлилось это недолго – немного придя в себя, Морено сразу же снова взглянула на него с прежними теплыми искрами в глазах и чуть заметно усмехнулась, кивнув. Этого было достаточно им обоим, чтобы понять все.

В шлюпке добровольцы сидели, тесно притеревшись друг к другу из–за нехватки места, и на Эдварда то и дело посматривали с любопытством, холодным и недобрым. Конечно, никто не снимал с него обвинений в предательстве, а поцелуй с «мисс штурман», похоже, только усугубил ситуацию – но напрямую никто высказываться не смел, и от этого все становилось еще хуже. Дойли молчал, стараясь смотреть одновременно в карту – ему еще нужно было давать указания сидевшему на румпеле Макферсону – а также по сторонам: не только выглядывать испанские корабли вокруг скал, но и следить за собственными спутниками. Черт знает что, мысленно выдыхал он, левой рукой незаметно ощупывая рукоятку ножа за поясом – осознание собственной вооруженности немного успокаивало.

Он так увлекся этими мыслями и сосредоточенностью на одном лишь коридоре – тот был вполне широк, чтобы пропустить корабль, и вел как раз в нужном направлении – что совершенно забыл о том, чтобы быть начеку каждую секунду. Грянул пушечный залп, и первое же ядро ударило о воду всего в паре ярдов от носа шлюпки; ту занесло вбок ударной волной.