Карл Марлантес - Маттерхорн [ЛП]

– Симпсон, – сказал он, – хочу вас расстроить. Нам придётся покинуть район Маттерхорна навсегда. Я не могу позволить себе отдать хоть часть хребта Маттера. 'Лукаут' и 'Шерпа' прикрывают меня в районе Кхесани. В дивизии хотят развернуть новую базу огневой поддержки на высоте 1609, сразу под Тигриным Клыком. Нам нужно будет задействовать те две роты в районе Маттерхорна и подвести одну из них как можно ближе, чтоб развернуть 1609.

– Но, сэр, – взволнованный Симпсон встал, уже веря цифрам, которые он 'прикинул' для своего доклада. – Мы только сейчас начинаем понимать, что там происходит на самом деле. – Он посмотрел на Блейкли, ища поддержки.

Блейкли не пропустил своей реплики. 'Я уверен, что командование полка понимает, – начал Блейкли, – что, принимая во внимание последние данные роты 'браво', подкреплённые разведывательными сведениями дивизии, существует высокая вероятность того, что СВА весьма активизируется на дальнем северо-западном направлении. Было бы настоящим позором после отправки в дивизию такого донесения не развить успех'.

Малвейни чуть не взорвался. Последней треклятой мыслью в его голове было бы контролировать исполнение какого-то грёбаного отчёта, который он отстукал в дивизию. Тут он вспомнил жену. И досчитал до пяти. Потом досчитал до пяти ещё раз.

Вспомнился тот вечер в Кэмп-Лежене – кажется, в 1954-м или 1955-м году; в любом случае, он был ещё капитаном и командовал ротой 'альфа' второй дивизия МП. Мейзи вернулась с бриджа с женой Найтцеля Дороти и другими подружками. Найтцель тогда уже был майором, нацеливался на школу морских десантных сил и большую штабную работу. Малвейни красил гостиную, маленький Джеймс висел у него на шее в пляжном полотенце.

– Господи боже, – сказала Мейзи. – Ты его всего раскрасил, а эти пары! Спальня девочек, должно быть, полна ими! – Она улыбалась и качала головой, снимая безупречно белые перчатки и пряча их туда, где они обитали всегда, – в бабушкину хрустальную вазу, единственный предмет, доставшийся ей по наследству. Она взяла передник, всегда висевший на крюке на двери в кухню, и накинула себе на плечо, чтоб уберечь свой единственный костюм. Она взяла у него ребёнка. – Опят не засыпал? – спросила она.

– Аха.

– Девочки вовремя легли?

– Аха.

– Нельзя ли опустить валик?

– Ого! Серьёзные слухи! – Он положил валик в корытце и смотрел, как она глядит на маленького Джеймса, чтобы не смотреть ему в глаза. Он знал, что она всегда старается не задевать его самолюбие, но также знал, что она никогда не уклонится от сообщения плохих новостей, если это сулит лучшую жизнь для её детей. То же самое побуждение заставляло её зазубривать правила торгов, чтобы 'не выглядеть полной дурой перед другими жёнами', и он по книжке инспектировал её, пока она гладила одежду. То же самое рвение заставляло её на рождество мучиться на пару со своей сестрой по поводу того, какой костюм купить, когда её впервые пригласили к столу для бриджа, словно сестра больше самой Мейзи смыслила в костюмах, оттого что работала в настоящем офисе.

– Дороти Найтцель сделала это из любезности. Поэтому я не хочу, чтобы ты это неправильно истолковал. Она действительно старается помочь.

Он заметил, как она быстро взглянула на него и снова уставилась на Джеймса. 'Помочь – как?' Давай уже выкладывай.

– Ты же знаешь то, что вы, парни, называете неофициальным каналом связи.

– Сплетни.

Она засмеялась. 'Это мы так называем. – Она строго посмотрела на него. – О, Майки, – сказала она с мольбой в глазах. – Дороти сказала, что ты заступился за этого ужасного алкоголика первого сержанта Хэнфорда, который попался на том, что хотел перенаправить воду базы во что-то вроде… вроде ямы для купания – или как там её – в то, что он вырыл бульдозером, который он, как вы говорите, реквизировал у инженерного батальона, не получив от них на то согласия. Мы называем это воровством'.

– В казармах становится чертовски жарко, так что ребятам затея понравилась. Я говорил полковнику, что Хэнфорда нужно было только пропесочить в частном порядке. Вместо этого его разжаловали. А у него четверо детей. Он всего лишь заботился о войсках. Ты знаешь, что я говорил тебе в тот день, когда ты забирала меня из госпиталя.

– Да, я знаю. Что ты всегда примешь сторону боевого морпеха. – Она вздохнула. – Майки, ты конечно прав, но в тот же самый день, в 'шевроле' моего отца – я была за рулём, потому что твоя нога после Окинавы ещё не работала – я сказала тебе, что могут быть случаи, когда бы ты мог быть чуточку осмотрительнее. Ты можешь сделать гораздо больше добра своим боевым морпехам, будучи полковником, а не капитаном.

Он бросил в потолок взгляд 'помогай мне, боже'. 'Хэнфорд сделал правильную вещь неправильным способом. Нет ущерба – нет нарушения'.

– Ущербом, Майкл, было заявить полковнику, что если б он когда-нибудь вытаскивал свою задницу из кабинета с воздушным кондиционером, то понял бы, что собирался сделать Хэнфорд.

Малвейни сжал губы и сложил руки на груди.

– Не упрямься, Майкл Малвейни. Ты поступил неправильно. Разве не можешь ты хоть раз подумать о своей семье, о своих детях?

– Это несправедливо.

Она, смягчившись, вздохнула. 'Да, всё так. – Она коснулась его руки. – Но, Майки, пожалуйста, сдерживай свой норов. – Его норов стал пунктиком с тех самых пор, как он вернулся с Тихого океана. – Она опять положила руку на Джеймса. – Хочешь знать, что ещё мне сказала Дороти?'

– Жду не дождусь.

– Она оказывает нам любезность, Майки, ради всего святого!

Малвейни сел на обтянутую парусиной кушетку и посмотрел на неё: 'Приступай. На линии огня всё готово'.

Она села, прошуршав, бочком рядом, узкая юбка слегка задралась, открыв борт чулка, что всегда смущало Малвейни. Она безуспешно попробовала одёрнуть юбку правой рукой, левой удерживая Джеймса на плече, а Малвейни – за живое. Она решила обе задачи, уложив ребёнка в переднике на колени. Она погрозила ему пальцем, весело прищурясь: 'Ты всегда возбуждённый'.

– Итак? Всё равно я на рубеже огня. Стреляй.

– Погоди, – она улыбнулась ребёнку и тихонько пропела. – Папочка хочет сделать тебе сестрёнку. – Она подняла взгляд на Малвейни, большие зелёные глаза вдруг посерьёзнели. – Дороти говорит, что все считают, что ты… – Она заколебалась.

– Продолжай.

– Что ты в какой-то мере пережиток Второй мировой. Говорят, что Малвейни никогда не выйдет из джунглей, но воюет он хорошо.

– Это плохо?

– О, Майки, не будь таким нарочно непонятливым. Ты знаешь, так же как и я, что преуспевает тот, кто планирует, а не тот, кто сражается.

– И политиканы.

– Да! – Она притопнула чёрной туфелькой по полу и поднялась на ноги. Вернув дитя на плечо, она, двухдюймовыми каблучками отстукивая каждый шаг, быстро прошла в их спальню, где рядом с кроватью стояла колыбель.