Карл Марлантес - Маттерхорн [ЛП]

На заре рота начала движение. Шёл восьмой день без еды. Парня со сломанной ногой, сменяясь, несли на плечах товарищи. Чтобы он не кричал, старший санитар дал ему все имеющиеся у него таблетки, которые, по его разумению, мог выдержать организм. Рота двигалась вперёд, и каждый проходил мимо нацарапанной на камнях надписи: 'СНАЧАЛА ЕГО ОБРИЛИ. ПОТОМ ЕГО ЗАГНАЛИ ДО СМЕРТИ'.

Ущелье кончилось. Рота вглядывалась в стену из заросших джунглями скал и террас, которая неведомо откуда выросла в тумане. Верхушка стены и была высотой 1609. Задача состояла в том, чтобы превратить её в базу огневой поддержки 'Скай-Кэп'.

С головы Мелласа свалилась каска, когда он, отклонившись назад, попробовал рассмотреть вершину. Оставив каску лежать за спиной, он изумлённо рассматривал стену, не имея ни малейшего представления, как им взобраться на неё до наступления темноты. По рации раздался голос Фитча. Оставаясь в джунглях, он не мог видеть того, что видел Меллас. 'Давай, 'браво-раз', – нетерпеливо сказал он. – Двигай уже'.

Меллас махнул рукой Джексону и, показав вверх указательным пальцем, надел каску. Джексон, стоя у основания скалы, кивнул Кортеллу и Бройеру. Кортелл ответил ему средним пальцем. Бройер поправил чёрные пластмассовые очки на носу, набрал в лёгкие воздуха и долго смотрел вверх на стену перед тем, как выдохнуть. Джексон скинул с рюкзака бухту нейлоновой верёвки 'Голдлайн', принадлежавшей отделению, и передал её этой паре. Они обмотались верёвкой, и Бройер, уставившись лицом в стену, начал подъём, таща за собой верёвку, в то время как Кортелл её потравливал. Казалось, что пути нет. Но Бройер нашёл корневище и подтянулся на нём. Корневище выдержало, однако растительные захваты опасны, и он вполне это сознавал. Покачиваясь, он втащил себя на узкий пологий уступ и попытался там закрепиться, уперев зад в скалу, а ботинки – в каменный выступ. Он спешно захлестнул верёвку на талии и прошептал так громко, насколько посмел: 'Нормально, я готов'.

Подтягиваемый Бройером, полез Кортелл. Сцепившись на уступе, прижавшись спинами к скале, они привязались к корням и набросили петлю на едва заметную каменную шишку. Они сбросили конец и страховали Джексона, за которым последовал Меллас, потом Гамильтон, потом пулемёт Мэллори, потом сам Мэллори, потом коробки с патронами, которые несли Мэллори и Барбер, его второй номер, и так далее, пока не подошло следующее отделение со своей верёвкой. Затем, повторяя процесс, отделение Джексона двинулось выше, но уже с другими бойцами во главе. Вскоре весь взвод по порядку завис на поверхности скалы. Фитч прятал остальную роту в джунглях на случай, если на вершине притаилась СВА. Меллас понимал, что это правильно, но сейчас сожалел, что его способности читать карту так часто ставят первый взвод в голове. Прижавшись носом к сырому камню скалы, он вдыхал запахи мха и почвы. Одно отделение СВА на вершине могло уничтожить половину взвода до того, как парням удалось бы спуститься вниз, в безопасность. Один пулемёт СВА из ущелья, скорее всего, мог бы уничтожить их всех. И всем была бы крышка.

Пять часов спустя они ещё карабкались вверх, укрытые туманом. Теперь головными стояли Робертсон и Джермейн из второго отделения, а Джейкобс, подбадривая, взбирался прямо за ними. У Джермейна был короткий гранатомёт М-79 с флешеттами, и он мог поливать ими кого угодно, глядя вниз, и, не целясь, управляться с оружием одной рукой. Робертсон, который, как командир огневой группы, мог назначить другого бойца вести колонну, не решился поручить такое задание никому кроме себя. Теперь между ни и его группой шёл Джейкобс, который и сам выдвинулся ближе к ведущим из более безопасной позиции позади первой огневой группы. Робертсона мучил вопрос, как будет безопаснее: оставить ли предохранитель М-16 в боевом режиме или нет. Если поставить в боевой режим и невзначай выстрелить, то, вполне вероятно, он убьёт Джермейна, который, конечно же, свалится со скалы и, будучи связанным с Робертсоном, увлечёт его за собой. С другой стороны, если противник вдруг покажется из-за края скалы, а Робертсон не сможет в тот же миг выстрелить автоматическим огнём, потому что свободна будет лишь одна рука, он опять же не сможет даже носить проклятое оружие дальше. Он решил дилемму, нервно переключая предохранитель каждые одну-две минуты.

Подъём по крутизне сделал невозможным соблюдение тишины. Если солдаты СВА ждут, размышлял Робертсон, то их двоих наверняка, – а возможно и всё отделение, включая лейтенанта и Гамильтона, – нужно будет списывать, чтобы спасти остальную роту. По сравнению, однако, с постоянными изматывающими усилиями в борьбе против силы тяжести, с голодом, с упрямой каменной стеной, которую преподнесли им джунгли, смерть не казалась такой уж плохой.

Он видел, как лейтенант Меллас добрался до маленькой площадки внизу под ним и смотрит вверх. Робертсон перетащил себя и тяжёлый рюкзак через большой каменный выступ. Он остановился, тяжко отдуваясь, рискованно примостившись возле Джермейна, который сидел спиной к скале и, глядя вверх, держал М-79 над головой. Ясно было, что на крохотном пятачке может удержаться только один из них. Казалось, не было места, куда он мог бы сдвинуться. Лицо его раскраснелось, налилось и горело. Он понял, что плачет, потому что нужно было смахивать слёзы, чтобы выбрать следующую опору. Лейтенант поднял вверх большой палец и ободряюще кивнул. Бог знает, как идущие за ним парни справляются с пулемётами и миномётами, подумал Робертсон. Или тот несчастный придурок со сломанной ногой и парни, которые его на себе тащат. Он повернулся и посмотрел вверх, в туман. Утёс высился над ним, неподвижный, до невозможности крутой, с невидимой вершиной, до которой, казалось, нипочём не добраться. Медленно, с каждым вдохом, росла ярость: на утёс, на это дерьмо, на голод, на войну – на всё. Его охватило безумие деятельности. Он яростно заработал ногами по скале, хватаясь за всё, за что можно было зацепиться, и со стоном подавляя гневный крик. Он чуть было не столкнул Джермейна со скалы, и Джермейн замахнулся уже гранатомётом, чтобы как следует врезать ему в ответ, но вовремя сообразил, что они с Робертсоном в одной связке, и передумал. Джермейн потравил верёвку, чтобы Робертсон не осёкся на коротком конце и не свалился. Робертсон добрался до безопасного места в нескольких метрах выше Джермейна и извинился. Оба плакали не таясь, словно малые дети, которых нужно накормить и уложить в постель.

***

До вершины добрались перед самой темнотой. Она оказалась узкой, острой, как лезвие, грядой известняка такой ширины, чтоб только одному человеку можно было осторожно пройтись по ней вдоль, балансируя между отвесными обрывами с обеих сторон. Стало очевидно, что никто не удосужился разведать её как следует. Для приземления вертолёта не было никакого пространства, ещё меньше его хватало для установки артиллерийской батареи.