Виктор Ремизов - Вечная мерзлота

– Поваром сможет?

– На буксире пятнадцать человек кормила… – Белов неуверенно пожал плечами.

– А если не поваром, попроще что-нибудь, на раздаче или… ну вот и хорошо. Спасибо, Семен Исаакович, кланяйтесь Соне, ваши лекарства будут на следующей неделе. Всего доброго!

Клигман положил трубку.

– В больницу для вольных выйдет – там хорошая столовая и директриса приличная. Как у вас дела, Саша? С Туруханом вы нам здорово помогли, премию получили?! Довольны? Что теперь? Какие подвиги? Пейте чай, пожалуйста.

Сан Саныч кивнул про премию и на радостях рассказал Клигману про Николь и про свои проблемы с Квасовым. Ему казалось, что майор Клигман и с этим может помочь, они были из одного ведомства. Яков Семенович слушал внимательно, головой покачивал понимающе. Когда Белов закончил, вздохнул и заговорил едва слышно, одними губами:

– Они, Саша, или Красноярску, или напрямую Москве подчиняются. Я в такие дела не вмешиваюсь. У всех, Саша, свои семьи, и проблемы все очень похожи. Хотите еще чаю?

Белов видел, что Яков Семеныч не хочет дальше разговаривать на его тему, поблагодарил за помощь. Встал. Клигман подошел близко, подал руку, в его глазах была тревога:

– А эта ваша девушка… вам о ней задавали вопросы? Она фигурировала в деле?

– Нет, ничего… У нее все документы в порядке!

Клигман неопределенно покачал головой, и они расстались.

Сан Саныч всю ночь ворочался, ругая себя, что открыл рот о Квасове. Боялся, Клигман струсит, а он и струсил, это было хорошо видно, и не поможет. Не выспался, утром мрачный пошел с Николь в больницу. Сидели в приемном покое, ожидая директрисы столовой. Сан Саныч чувствовал, что место это им не достанется. Его настроение передалось и Николь. Обсуждали шепотом.

– Здра-авствуйте! – раздался негромкий знакомый голос.

Над ними стоял Горчаков. В белом халате и шапочке, совершенно не похожий на того Горчакова на Турухане, без папиросы и не в сапогах, а в тапочках, ни одного комара не висело над его головой. Только те же круглые очки, в крепкой оправе. Николь вскочила, обняла и чмокнула его в щеку. Георгий Николаич чуть смутился, а может просто обрадовался, протянул руку Сан Санычу и поманил их в сторону. Улыбаясь, завел в небольшой кабинет.

– Вы как здесь? – спросил.

Но тут за Николь пришла медсестра и увела к директрисе. Сан Саныч так был рад Горчакову, что не мог говорить, все смотрел на него.

– В августе расстались, а кажется столько времени прошло! – выдавил он наконец. – Вы здесь теперь работаете, Георгий Николаевич?

– Нет, на операцию вызвали, я по-прежнему в первом лагере.

– Давайте вечерком к нам, вы можете?

– Не получится, Сан Саныч, я же в зоне ночую, или в больнице, если дежурство.

– Вот беда! Я так хотел рассказать, тут столько дел всяких. А завтра?

Георгий Николаевич в задумчивости потер подбородок.

– Попробую на дежурство напроситься, но не обещаю. Как Николь?

– Хорошо… то есть… она беременная!

Они встретились только через три дня. Горчаков был на ночном дежурстве, и Белов пришел к нему в гости. Сидели все в той же комнатке возле приемного покоя. Сан Саныч в белом халате, дверь приоткрыта – могли привезти больного. Разговор не начинался, стеснялись друг друга. Горчаков закурил, посматривая на Сан Саныча сквозь кругляшки очков:

– Как на Таймыр сходили? Штормило?

Белов думал о своих проблемах. Удивился простому вопросу:

– Столько всего рассказывать… Нину Степановну арестовали, прямо с борта сняли, сказали, два года назад сбежала из-под следствия… – Сан Саныч следил за реакцией Горчакова, но тот спокойно покуривал, только кивнул. – Потом ссыльных завезли ниже Сопкарги, на меня телегу написали, следователь вызывал… – Сан Саныч смотрел с вопросом.

– Следователь-мент?

– Начальник райотдела МГБ.

– Что еще спрашивал?

– Ничего особенного… это с моей женой связано, я с ней развожусь.

– Следователь чего хотел? – Горчаков брякнул металлической оправой о стол, сощурился близоруко. – Вы ничего не подписывали?

– Нет, – Сан Саныч пожал плечами. – Два часа в молчанку с ним играли – дело мое читал. Потом задал три вопроса и отпустил.

– Дело? – не понял Горчаков.

– Ну да, дело на меня завели, там доносы да характеристики с места работы.

Горчаков погасил папиросу, вышел в коридор, слышно было, как сказал что-то санитарке, и вскоре вернулся:

– Плохо, что на вас есть дело. Может, и ничего не будет, а можете и пригодиться им. Лучше бы вам не высовываться, Сан Саныч, слишком вы прямой иногда. Все верите, что они по закону живут… – Горчаков замолчал напряженно, машинально достал новую папиросу. – Если еще вызовут, ничего не говорите им сами! Вообще ничего не рассказывайте, «да» и «нет», а лучше – «не помню» и все! – Горчаков с усилием тер подбородок. – Ладно, может и пронесет. Николь беременна, вы сказали? Она хочет оставить ребенка?

– Почему вы спрашиваете? – Сан Саныч смотрел с удивлением. – Это наш ребенок!

– Да-да, вы правы, это непростой вопрос… – Горчаков покачал головой. – Я третий день об этом думаю. За Николь страшно почему-то, не могу объяснить. Сан Саныч, только поймите меня правильно, я к ней, как к дочери, – у нее трудная судьба, а с ребенком будет намного тяжелее, вы, конечно, и сами это понимаете… – он смотрел с внутренней горечью и с надеждой, что его поймут.

Сан Саныч молчал, глупо было думать о судьбе Николь. Теперь их судьба была общей. Что будет с ней, то будет и с ним. Он сидел нахохлившись, как нашкодивший мальчишка, и в этом был виноват Горчаков. Как и в прошлый раз, у них опять не получилось разговора. Почему же я так на него рассчитываю, думал Сан Саныч, отводя от Горчакова глаза, – я готов ему доверить все, а ничего не выходит. Холодный он…

– Я пойду, Георгий Николаевич, Николь одна там, давайте в другой раз. А ребенок обязательно родится. В гости заходите, Николь очень вас ждет, – Сан Саныч встал и протянул руку.

Вместе вышли на крыльцо, Горчаков закурил наконец измятую папиросу. Взгляд за очками снова стал спокойным и почти безразличным. Будто спрятался лагерный фельдшер от этого мира куда-то, в одному ему известное место.

Николь работала, ей все нравилось, зарплата была не такая большая, как у вольных, но в сравнении с совхозом огромная. Вольных работников в больнице не было и половины. Ссыльные да расконвоированные доктора и сестры, в основном «пятьдесят восьмая». Благодаря новым знакомствам на учет ее поставили без лишних вопросов.

Они гуляли с Сан Санычем под ручку, как «законные». Ходили на все фильмы в Дом культуры, в гости, в баню – никто их здесь не знал, а кто знал, относились к ним хорошо. Они были очень симпатичной парой, а что не были расписаны, никого не волновало, такого было много вокруг. Даже с комендантом Ермаково подружились и Седьмое ноября отмечали в большой компании в его квартире.