Дмитрий Островский - Привет из Хальмер-Ю

«Время поглощает все как песок, но память должна оставаться….» (Островский Д.С.)

Прежде чем я попал в Хальмер-Ю – я попал в армию.

Шел ноябрь 1994 года.

Уже три года как распался Советский Союз.

Мы жили уже совсем в другой стране и абсолютной новой для нас реальности.

Вчерашние пионеры и комсомольцы, выросшие на идеалах ленинизма и марксизма, теперь познавали рыночную экономику.

И некогда оборонно-промышленный Северодвинск, где я родился и вырос, имевший статус «закрытого» города, куда въезд осуществлялся строго по пропускам, теперь был полностью открыт навстречу «всем ветрам».

На крыше КПП при въезде в город, где раньше пограничники строго проверяли документы у въезжающих, теперь гордо красовалась табличка «шашлыки».

Город быстро наполнился шустрыми торговцами, коммерсантами, непонятно откуда взявшимися «рэкетирами».

Работники оборонного завода, которые еще несколько лет назад могли позволить себе с «получки» слетать на самолете на выходные «попить пивка» в Ярославль или Ленинград, теперь получали зарплату в виде мешка муки или сахара.

Такие были времена…

А мне к тому времени уже исполнилось 18 лет.

Пришло время отдавать священный долг Родине.

Я прошел комиссию в военкомате.

Врачи быстро и без лишних проволочек написали «годен» и пожелали мне счастливой службы. В те годы был большой недобор в «войска».

«Косить» от армии я не стал.

Мне очень хотелось посмотреть, что такое армия и пройти эту «школу жизни».

В один из ноябрьских вечеров я сидел дома.

Пил чай и смотрел в окно.

По телевизору смотреть особо было нечего.

– А не перечитать ли роман Дюма «Женская война»? – помню, мелькнуло у меня в голове.

Как вдруг в дверь раздался звонок.

На пороге стоял курьер из военкомата.

– Вы – Островский? – спросил курьер.

Я молча кивнул головой.

– Получите повестку! Распишитесь! – курьер протянул мне бумагу. Я расписался в получении.

И вот она. Повестка: «22 ноября в 8.00 явиться в Северодвинский военкомат».

– Ну что ж. Дюма пока подождет. Встреча с бароном де Каноль откладывается до лучших времен. Нужно звонить друзьям, – подумал я, держа повестку в руках.

Как и положено, перед отбытием в войска, у меня была «отвальная». Прощание с друзьями юности.

Да и с самой бесшабашной юностью я тоже прощался.

– Мууужжж-иик должен отслужить в армии! Или он не мужик! – кричал чей-то знакомый, попавший случайно ко мне на отвальную. Я его видел первый раз в жизни.

– Димон! Ты ж муужжжжи-и-ик?! – сжимая руку в кулак, обращается ко мне новый знакомый.

– Мууууужжжик! – отвечаю.

– Вот! Тогда надо послужить! – взмахнул сжатым кулаком у себя над головой новоиспеченный товарищ.

А я и не спорил.

Ночь пролетела, что называется в «пьяном угаре».

Поспать, разумеется, мне никто не дал.

Стрелки на часах неумолимо считали последние минуты моей гражданской жизни.

Я умыл лицо холодной водой, посмотрел на себя в зеркало и произнес:

– Ну что, Дима, пора идти в армию. Родине служить.

К восьми утра являюсь в военкомат.

На крыльце уже собралась толпа из отбывающих и провожающих.

Зашел внутрь.

Смутно помню, как вместе с другими такими же полупьяными призывниками, ходил по кабинетам, подписывал какие-то документы.

Затем всех собрали в зале, объявили номер команды.

Оказалось, что все мы будем служить на Северном Флоте. И сейчас нас повезут на Ягры на ПТК (приемно-техническая комиссия), там нас будут распределять по воинским частям.

Ягры – это район Северодвинска.

Тут я начинаю тянуть руку вверх.

– Что у вас, товарищ призывник? – обращается ко мне офицер.

– Как же так! А разве нас не повезут в Архангельск?! На областной призывной пункт? – начинаю я возмущаться, – Давайте сначала в Архангельск!

В моем воображении я должен быть ехать служить в армию как минимум неделю.

Куда-то далеко-далеко под стук колес поезда.

Лежать на вагонной полочке, поглядывая на пейзажи за окном. Распивать чай в подстаканнике, любезно поданный проводницей.

А тут Ягры! Тут ехать-то всего 15 минут!

Какая уж тут романтика!

Выступавший офицер посмотрел на мою шатающуюся фигуру и произнес:

– Как фамилия?

– Островский! – выкрикиваю я, при этом прикрывая рот от накатившего иканья.

Офицер что-то отметил себе в записной книжке.

– А теперь все в автобус! – произнес офицер.

На выходе из военкомата еще раз машу рукой провожающим меня маме и младшему брату.

Итак.

Поехали служить в армию.

На Ягры.

Доехали на Ягры как и ожидалось быстро.

Нас завели в помещение казармы (по-морскому кубрик). Сопровождавший офицер удалился.

Вместо него появился бородатый мичман.

Мичман окинул нас скучающим взглядом и произнес:

– Берем баночки и садимся на ЦП!

Присутствующее в кубрике молодое пополнение впало в легкий ступор.

– Чего хочет от нас этот военный?! – говорили мы другу взглядами. И тихонько подглядывали друг за другом. Вдруг кто-то из нас понимает, о чем идет речь.

– Какие еще баночки?! Анализы что ли сдавать? – услышал я чей-то шепот в рядах новобранцев.

Мы заглядывали под кровати в надежде найти хоть какие-то баночки. Но никаких баночек там не было.

Увы! Среди нас не нашлось знатоков военно-морского лексикона.

Мичман долго наблюдал за нашими манипуляциями.

– Баночки – это табуретки! А ЦП – центральный проход! – изрек он.

В кубрике пошло движение.

Мы схватили табуретки и уселись на центральном проходе. Товарищ мичман выкрикивал фамилии, смотрел личные дела. Так продолжалось час. А может и больше.

Потом вдруг в кубрик заходят двое «гражданских».

Один с видеокамерой на плече, а второй с микрофоном в руках.

Местное телевидение Северодвинска решило сделать репортаж о молодых новобранцах.

Мичман отобрал несколько человек по какому-то ему одному понятному принципу.

Меня в том числе.

Потом сказал журналистам:

–Вот. С этими можете пообщаться.

Журналист спрашивает:

– Не боитесь служить?

А я ему отвечаю:

– Да нет. Не боюсь. Все служили – и мы послужим!

– Это хорошо, – улыбается журналист.

Потом я узнаю, что меня показывали по местному телевидению в новостях.

Когда я пришел с армии через 2 года, ходил на телестудию. Очень хотел себе на память видеозапись той передачи. Но к сожалению запись того выпуска не сохранилась. Жаль, конечно…

После ухода телевидения мичман повел нас постригаться. Матрос-парикмахер быстренько постригал всех «под ноль». «Вжик-вжик, следующий!» – примерно так шел процесс.