Василий Коченов - Рожденный под английским флагом

Кажущаяся такой прекрасной жизнь не была по современным понятиям очень легкой. Климат не всегда благоприятствовал земледелию – засуха, саранча и прочие неприятности были обычным делом. Болезни, со многими из которых бороться не умели, иногда выкашивали целые семьи. К этому добавлялись набеги местных племен, для борьбы с которыми буры созывали вооруженные отряды, названные коммандо. Буры выработали и собственную тактику, позволявшую им в полной мере использовать свои преимущества в вооружении. Выглядело это просто и напоминало приемы монголов или скифов – всадник приближался на расстояние выстрела, стрелял и удалялся на безопасное расстояние, перезаряжал ружье, снова приближался и стрелял. Разумеется, зарядить на ходу кремневое ружье (процедура насчитывала более десятка операций) было нелегко, но тренировкой буры доводили все движения до автоматизма и добивались скорострельности в 2-3 выстрела в минуту. В рукопашную схватку буры почти никогда не вступали – численное преимущество почти всегда было на стороне туземцев, а удар копьем или отравленная стрела бушмена могли стать смертельными.

Нежелание буров кому-либо подчиняться проявлялось и здесь – дисциплины в коммандо практически не было, предводитель коммандо избирался голосованием на время похода и реальной власти или рычагов воздействия на подчиненных не имел; подчинялись ему только тогда, когда считали это целесообразным. Часто буры вооружали своих туземных слуг и метисов, которые представляли собой весомую силу. В одном из отчетов написано, что в 1774 году отряд из 100 белых и 150 полукровок совершил набег на враждебных бушменов, в результате которого было убито около 500 человек и 250 были взяты в плен и отданы фермерам в качестве слуг. Практически туземцы, попавшие к бурам таким образом, становились не слугами, а рабами.

Религией буров был кальвинизм, и это учение приобрело в понятиях буров свою крайнюю форму. Буры почитали Ветхий Завет более, чем Новый. Свою судьбу они видели повторением судьбы Авраама, Моисея и иных ветхозаветных пророков. Жили они почти в тех же условиях; так же обрабатывали землю, растили скот, боролись с язычниками. Все в этом мире было предопределено, и менять что-то было только во власти Господа. Одним народам Господь судил быть господами, другие предназначались им в услужение; уничтожить язычника – не грех, ибо так поступали многие библейские герои, уничтожавшие целые народы до последнего человека. Если буру понравилась земля и он решил устроить ферму здесь – значит, Господь дал ему эту землю. Если урожай погиб в результате засухи или его уничтожила саранча, или степной пожар – значит, Господь посылает испытание, которое надо выдержать, не ропща. Если все идет хорошо – это угодно Господу. Если плохо – неугодно. Такой взгляд на мир мало напоминал современные понятия, но только он давал возможность выжить в тех непростых условиях.

Известный писатель Генри Райдер Хаггард, начинавший свою карьеру как колониальный чиновник, в своей статье «Последняя бурская война» характеризовал буров следующим образом (прошу прощения за длинную цитату):

«Буры действительно необычный народ, хотя и не очень трудолюбивый. Они достаточно религиозны, но их религия берет свое начало из самых темных и мрачных страниц Ветхого завета; им чужды мягкость, доброта, милосердие, они редко читают Евангелие. Зато восхищаются историями о том, как израильтяне зверски расправлялись со старцами, а в своем собственном положении видят сходство с первыми поселенцами земли обетованной. Подобно им, буры считают себя людьми, избранными Богом, который возложил на них миссию по искоренению местных языческих племен, и поэтому они всегда готовы по примеру из священного писания к убийству и грабежам. Именем Бога, которое у них всегда на устах, они прикрывают свои порой весьма сомнительные заявления.

В личном плане буры – прекрасные люди, но, как правило, несимпатичны…

Ростки цивилизации не проникают в жизнь обычной бурской семьи. Образ жизни бура потряс бы любого английского труженика. Его жилище часто очень запущено, убого и до крайности неопрятно. Сам он необразован и совершенно не беспокоится об образовании своих детей. Живет сам по себе в центре большого земельного надела милях в десяти-двенадцати от ближайших соседей; его не интересуют ни события, которые происходят в мире, ни мнение окружающих, трудится он очень мало, но с каждым днем богатеет за счет прироста поголовья скота. Расходы у него минимальные, и к старости он становится весьма состоятельным человеком. Из значительных событий своей жизни он может вспомнить какой-нибудь случайный набег на местное племя туземцев в составе отряда «коммандос», посещение политических собраний и три-четыре ежегодных поездки с семьей в ближайший город для присутствия на заседаниях духовной общины «Нахтмаал». Иностранцев, особенно англичан, он ненавидит, но дружелюбен и гостеприимен с соотечественниками. Разумеется, что, живя как удельный князь, в изоляции от окружающего мира, он в конце концов начинает смотреть на все оставшееся человечество как бы свысока, испытывая по отношению к нему чувство глубокого презрения.

Законы и налоги – эти понятия ненавистны для бура. Он считает актом неслыханной дерзости, если его вдруг осмелятся вызвать в суд для дачи пояснений по поводу своих противоправных действий.

Буры всегда отличались тем, что постоянно против кого-нибудь бунтовали; они бунтовали против руководства компании, когда Мыс принадлежал Голландии, они бунтовали против английского правительства на Мысе, они всегда были на грани мятежа против собственного правительства в Трансваале…. А дело все заключается в том, что основное их большинство не терпит никаких правительств, потому что правительства устанавливают закон и порядок…

Таковы некоторые примечательные особенности этого удивительного творения Южной Африки, трансваальского бура, равного которому среди белокожего населения вы не найдете на всем земном шаре.»

Движение буров на новые земли – фургон за фургоном, семья за семьей – начавшись в конце семнадцатого века, продолжалось весь восемнадцатый. Подальше от не дающего спокойно жить губернатора, туда, за холмы, где трава гуще и прозрачней река, где можно жить так, чтобы не видеть дым над очагом соседа. О золоте, богатстве и какой-то добыче никто не помышлял.

Переселенцы двигались по двум основным маршрутам. Один вел на север, а затем сворачивал на восток, обходя с юга засушливые районы Большого Кару. Другой шел на восток, к побережью Индийского океана, потом, обходя через Малое Кару густые леса вокруг реки Брак, и далее по речным долинам и горным проходам к реке Сандей (Воскресенья) и выходил в земли с прекрасными пастбищами. Там оба этих потока соединялись на южном берегу Оранжевой реки.