Александр Чаковский - У нас уже утро

«Что же с ним произошло? – вытирая слёзы, думала Ольга. – Ведь он не такой, он наверняка не такой… Очевидно, Доронин довёл его до этого состояния».

Она вспомнила, как директор комбината разговаривал с нею. Венцов всё равно не должен был, не имел права обращаться к ней с такой просьбой. Как это могло прийти ему в голову?… Но прежде всего виноват, конечно, Доронин…

Ольга почувствовала, как в ней закипает раздражение против этого человека. Кто дал ему право так поступать? Доводить людей до такого состояния? Венцов – видимо, опытный инженер, тактичный и мягкий человек. На таких людей и наседают типы вроде Доронина. Венцову надо было самому прикрикнуть на него, как в своё время сделала Ольга. Разумеется, Венцов не прав, она не собирается защищать его. Как он мог прийти с такой просьбой?… После этого их отношения кончены. Но дело не только в Венцове. Дело в том, что этот Доронин своим отношением к людям рано или поздно доведёт комбинат до катастрофы.

И Ольга поняла, что ей необходимо сейчас же увидеть секретаря райкома и поговорить с ним обо всём, что произошло.

Она пошла в райком.

– Товарищ Костюков уехал в район, – говорила молоденькая секретарша высокому человеку в полушубке. – А вы с рыбокомбината? Возьмите бумаги для вашего директора…

Человек в полушубке взял бумаги и пошёл к выходу. Ольга догнала его на лестнице.

– Вы сейчас на комбинат? – спросила она. – На машине? Я поеду с вами. Мне нужен ваш директор.

Доронин встретил Ольгу с весёлой улыбкой.

– А-а, министр здравоохранения!… – приветливо воскликнул он. – Приехали проверить, как выполняем ваши указания?

– Чаны отмыли? – на мгновение забывая о цели своего приезда, спросила Ольга.

– Ещё как! – усмехнулся Доронин. – Можно сказать, механизированным способом.

Ольга очень обрадовалась бы, если бы Доронин встретил её неприветливо и грубо, – ей было бы легче начать разговор о Венцове. Но директор, как назло, был исключительно внимателен и любезен. Усадив Ольгу в кресло, он стал подробно рассказывать ей о санитарных мероприятиях, которые они провели у себя на комбинате.

– Товарищ Доронин, – прервала его Ольга, – вы простите меня, но я пришла к вам совсем по другому делу.

– Значит, на этот раз удастся избежать головомойки, – пошутил Доронин.

– Не знаю, удастся ли, – в тон ему ответила Ольга. – У вас на комбинате работает инженер Венцов…

Лицо Доронина мгновенно помрачнело.

– Да, так вот, – уже менее уверенно продолжала Ольга, – у вас работает Венцов…

– Работал, – прервал её Доронин. – С позавчерашнего дня этот джентльмен сидит дома.

– Я знаю.

– Откуда? – резко спросил Доронин.

От его шутливого тона не осталось и следа. Глаза его сощурились, уголки губ опустились, на лбу проступила резкая морщина. Но Ольга была рада этой перемене. С таким Дорониным она чувствовала себя увереннее.

– Я пришла к вам как к руководителю комбината и коммунисту, – твёрдо начала Ольга. – У вас работает высококвалифицированный инженер Венцов. Не знаю, что у вас там произошло, но он решил уйти с комбината. Я по собственному опыту знаю, что вы способны ни с того ни с сего обидеть человека. Возможно, Венцов в чём-то и не прав, я не отрицаю… Но так же можно разогнать весь комбинат!…

Доронин смотрел на неё с явным недоумением.

– Какое вам до всего этого дело, товарищ Леушева? – сухо спросил он. – Может быть, у инженера Венцова хрупкое здоровье и вы пришли дать ему справку об освобождении от критики? Или, может быть, он вам родственник?

– Никакой он мне не родственник! – повышая голос, ответила Ольга.

– Тогда я решительно не понимаю, – пристально глядя па неё, сказал Доронин, – какое вам до всего этого дело.

– То есть как это какое дело? – крикнула Ольга. – Здесь, на острове, каждому до всего есть дело! Вы не имеете права так говорить!

По лицу Доронина пробежала едва заметная улыбка.

– Успокойтесь, – сказал он. – Почему вы так близко принимаете все к сердцу?

– Потому, что мне обидно, – уже значительно тише ответила Ольга, и губы её задрожали. – Мы хотим добиться здесь расцвета, счастливой жизни… а сами не умеем обращаться с людьми…

Она ждала, что Доронин вспылит, вскочит со своего места, закричит на неё. Но он только откинулся на спинку кресла и, чуть прищурив глаза, сказал:

– Венцов ведёт себя не по-советски, Ольга… Александровна, кажется? Мы надумали провести на комбинате одно очень важное с политической точки зрения мероприятие, а Венцов саботирует его.

– Зимний лов? – спросила Ольга.

– Да, зимний лов. Откуда вы знаете?

– Он рассказывал мне.

– Тем лучше. Я понимаю, ошибаться может всякий. Но Венцов активно мешает. Он встал на дороге. А когда я его покритиковал, может быть, слишком резко, он встал на путь прямого саботажа. Почему же вы защищаете его?

Доронин в упор посмотрел на Ольгу.

– Нам нужны люди, – тихо сказала она. – Венцов уедет, и вы останетесь без главного инженера.

– Никуда он не уедет, – махнул рукой Доронин.

– Нет, уедет. Подаст заявление во ВТЭК и уедет. У него кровяное давление повышено.

Доронин побледнел от гнева.

– Во ВТЭК?! – крикнул он, вскакивая с кресла. – Так вот в чём дело! Значит, этот трус и дезертир пришёл к вам как к члену комиссии! Давление у него повышено!

– Нет, нет, – растерянно проговорила Ольга, – вы меня не так поняли, он не приходил на комиссию…

– Рвача, дезертира, труса пришли защищать. А ещё говорите, что пришли ко мне как к коммунисту! С такими людьми, как Венцов, у коммунистов разговор короткий. Я сам уволю его с комбината. Ясно?

Доронин тяжело дышал. Он вытер пот, выступивший у него на лбу, и опустился в кресло.

– Спасибо, что пришли, – уже спокойнее сказал он. – Теперь физиономия этого субъекта мне совершенно ясна!

Ольга подавленно молчала. Всё получилось наоборот. Она предполагала, что Доронин не захочет её слушать, и тогда она выложит ему всё, что думает о нём. Но оказалось, что она окончательно скомпрометировала Венцова…

– Вы… всё-таки подумайте перед тем, как сделать выводы, – нерешительно посоветовала она.

– Хорошо, – сказал Доронин, вставая, – а теперь, прошу извинить, у меня неотложное дело… Возвращаться на ночь глядя вам нет смысла. Переночуете у нас, а завтра утром доставим на машине. Договорились?

Ночью Доронин и Нырков сидели в директорском кабинете и разговаривали о Венцове.

– Если раньше у меня ещё были сомнения, то теперь их нет. Завтра я отдам приказ об его увольнении.

Доронин замолчал и искоса взглянул на парторга.

Нырков молча сидел в плетёном кресле. На нём был ватник, подпоясанный широким ремнём с большой металлической пряжкой. На коленях лежала солдатская ушанка.