Сергей Цветков - Карл XII. Последний викинг. 1682-1718

Выслушав это, Карл заявил, что солдат лжет.

Солдат действительно лгал: на самом деле шведов постигла настоящая катастрофа.

Сражение у Лесной стало первым поражением Адама Людвига Левенгаупта, который был одним из самых талантливых полководцев Карла XII. Он родился в 1659 году в шведском лагере в Зеландии под Копенгагеном, в разгар войны с Данией; таким образом, первыми людьми, которых он увидел, были солдаты, а первыми вещами — амуниция и оружие. Отец Адама Людвига был крупным землевладельцем и служил в армии, мать принадлежала к знатному роду цу Гогенлоэ-Нойштайн унд Гляйхен и приходилась троюродной сестрой Карлу X. Оба родителя умерли рано, оставив сына на попечении опекунов — Делагарди и Врангеля.

Левенгаупт хотел стать дипломатом, для чего старался получить хорошее образование: он окончил университеты в Лунде, Упсале и Ростоке, благодаря чему позже, в армии, получил прозвище Полковник-латинист. Убедившись, что перспектив на дипломатическом поприще у него нет, он определился на военную службу за границу, чтобы ускорить свое продвижение в чинах. Левенгаупт воевал против турок в Венгрии и девять лет провел под голландским знаменем во Фландрии. В 1700 году он перебрался в Швецию на должность командира полка.

В Северной войне Левенгаупт оказался единственным шведским военачальником в Прибалтике, не только не побитым русскими, но и постоянно одерживавшим над ними победы. В 1705 году король назначил его губернатором Риги и передал ему командование всеми шведскими войсками в Лифляндии, Курляндии и Земгалии.

При личном мужестве и хладнокровии Левенгаупт обладал несчастным характером: чересчур мрачно смотрел на жизнь, временами впадая в параноидальную подозрительность, легко доводил разногласия до свары и имел сверхчувствительный нюх к служебным интригам, затрагивающим его интересы. Черты лица отражали эту двойственность его натуры: большие, близко посаженные глаза глядели чуть-чуть испуганно из-под тяжелых век, под длинным аристократическим носом маленький рот обнаруживал решительную линию плотно сжатых губ.

По отношению к солдатам Левенгаупт играл роль «отца-командира» и был не прочь поговорить о том, как он любит своих «горемычных солдатиков». Солдатики если и не любили, то уважали его.

На этот раз присущая ему осторожность стала походить на апатию. Трудно понять, как такой опытный воин, получивший к тому же от Карла несколько приказов поторопиться, мог так беспечно поставить под угрозу судьбу всей кампании. Но Левенгаупт как ни в чем не бывало продвигался с прежней неторопливостью. 19 сентября его корпус достиг Шклова (на Днепре). Переправа закончилась только 23-го числа. 24-е шведы простояли, поджидая отставших. Может быть, Левенгаупт и в самом деле считал, как говорил Рёншельд, что русские дважды подумают, прежде чем напасть на него.

И Петр действительно обдумал все очень тщательно.

Наперерез Левенгаупту были посланы 4830 пехотинцев и 6795 кавалеристов (Петр считал, что обоз прикрывают 8000 «природных шведов», но оказалось, что вдвое больше), которые должны были тревожить неприятеля до подхода подкреплений. 27 сентября во время движения через лес Левенгаупту донесли, что «противник сильно наседает на наш арьергард». Генерал распорядился отправить обоз с прикрытием вперед, а остальным силам атаковать русских. В ночь на 28 сентября русский авангард (около 4000 человек) был отброшен шведами. Русские дождались подкреплений и с рассветом возобновили атаки.

Левенгаупт попался на уловку. Нападение русского авангарда задержало движение шведов еще на сутки: они продвинулись вперед не более чем на 5 верст.

После полудня 28 сентября сражение развернулось во всю ширь. 12 батальонов русской пехоты и 12 эскадронов конницы, построенные в три линии, атаковали шведов на всех пунктах и выбили их из леса. Левенгаупт приказал вернуть войска, сопровождавшие обоз, но это не помогло — после прибытия к русским кавалерии Боура шведы были опрокинуты.

Левенгаупт понял, что его положение безнадежно. До реки Сож, за которой мог укрыться обоз, оставалось еще целых 15 верст (вот где сказались потерянные сутки!); защищать его на месте было некому — шведы бежали, не слушая командиров. Левенгаупт приказал зажечь повозки, утопить артиллерию и играть отход.

Сражение при Лесной.

Из перехваченных русскими донесений Левенгаупта явствовало, что обоз вез такое количество провианта, что его должно было хватить на всю шведскую армию в течение трех месяцев. Но вместо продовольствия Левенгаупт привел Карлу 6700 голодных ртов.

Разгром шведов был полным. Они потеряли до 6000 человек убитыми и ранеными; 2673 солдата и 703 офицера попали в плен. Петр сообщал, что удалось спасти от огня около 5000 повозок (из 8000). Потери русских составили 1100 человек убитыми и 2856 ранеными.

Несмотря на это, в шведской армии была принята версия Левенгаупта о том, что он отразил все атаки и «отступил». Нордберг пошел еще дальше и в своей «летописи» представил сражение у Лесной как победу шведов. Истина проглянула у него только в заключительных словах: «Невозможно не согласиться, что в этом случае ничто не могло нас более огорчить, чем уничтожение наших запасов и потеря этого большого обоза, на прибытии которого мы основывали все наши надежды и который стал для нас тем более необходим, что численность наших войск значительно увеличилась».

То, что шведы могли победить, не отрицал и Петр: «Как я сам видел… ежелиб не леса, тоб оные выиграли; понеже [так как] их 6000 больше было [чем] нас». Успех сражения не был предрешен заранее, от русских солдат и офицеров потребовались все силы и все тактическое мастерство, приобретенное за эти годы, чтобы доказать превосходство русского оружия.

Царь хорошо понимал значение этой победы. Он называл Лесную «матерью» полтавского младенца; причем всякому, «кто желает исчислить», шутя предлагалось посчитать: от 28 сентября 1708 года до 27 июля 1709 -го — ровно 9 месяцев! Петр ежегодно торжественно отмечал годовщину Лесной.

Карл поддерживал ложь о победе Левенгаупта, которому писал: «До меня уже дошли слухи о счастливом деле, которое вы, господин генерал, имели с неприятелем, хотя сначала распространялись известия о том, будто вы, генерал, разбиты». В королевском бюллетене, посланном в Стокгольм, на шести листах рассказывалось о том, как шведы весь день храбро отражали нападение 40000 московитов и как к вечеру варвары отступили. О потере обоза не было сказано ни слова.

Впрочем, от генералов не укрылось истинное душевное состояние Карла. «Его Величество старался скрыть свою скорбь о том, что все его планы разрушены», — пишет Гилленкрок и рассказывает далее о том, что король лишился сна и не мог ночью оставаться один; он заходил в палатку то к Гилленкроку, то к полковнику Хорду, садился рядом и молчал. Гилленкрок даже позволяет себе высказать подозрение, что с этих пор Карл стал сомневаться в окончательной победе.