Сергей Цветков - Карл XII. Последний викинг. 1682-1718

Среди янычар было заметно волнение. Они восхищались храбростью и щедростью Карла и уважительно называли его «демирбаш» («железная башка»). Вскоре от них явилась делегация, заявившая, что если король доверяет им, то они готовы поручиться за безопасность его проезда через Польшу; янычары даже выражали готовность прислать Карлу в заложники сыновей хана. Карл велел благодарить их, но посчитал их гарантии недостаточными.

После ухода янычар армейские пасторы предприняли попытку уговорить короля не проливать напрасно кровь шведов и не подвергать их басурманскому плену. Карл грубо оборвал их, сказав, что если они хотят проповедовать, то должны поискать для этого другое место, и что у него нет иного выбора, кроме битвы.

Когда турецкие войска построились в боевой порядок (по разным сведениям, в штурме шведского лагеря участвовало от 14000 до 30000 человек с 12 пушками), сераскир в последний раз прислал агу с запросом, не одумался ли король. Генералы окружили Карла, призывая его прислушаться к их совету. Говоривший от имени всех генерал Дальдорф сказал, что офицеры всегда готовы пролить кровь за отечество (при этом он раскрыл грудь и показал следы ран), но теперь они должны сражаться не против врагов, а против друзей и благодетелей, что, безусловно, ляжет пятном на честь шведского имени.

Ответ их конунга напомнил им другие, первобытные понятия о чести:

— Прежде вы сражались как храбрые воины, а теперь вы говорите как трусы. Повинуйтесь вашему долгу и покажите себя такими, какими вы были.

Однако после первых пушечных выстрелов, давших сигнал к атаке, Гротгузен вырвал у Карла разрешение повидаться с ханом и сераскиром. Он пропел им старую песню, что король совсем не прочь удалиться, как скоро будет готов к отъезду, и прибавил, что «это может случиться в течение трех дней». Хан не поверил Гротгузену и потребовал немедленного прибытия Карла в турецкий лагерь. Гротгузен пытался возражать и, наконец, выведенный из терпения, сказал резкость. Вспыхнула ссора, и ему пришлось уехать ни с чем.

На обратном пути Гротгузен стал напоминать янычарам, что шведы им друзья, и, как мог, возбуждал в них подозрения относительно подлинности султанского указа. В это время Карл выехал на баррикады и обратился к янычарам с речью:

— Ну, друзья мои, вы пришли убить триста беззащитных шведов? Вы, храбрые янычары, простившие сто тысяч русских, когда они просили у вас пощады, вы забыли полученные от нас благодеяния? Неужели вы хотите убить шведского короля, столь любимого вами и который был столь щедр с вами? Друзья мои, он просит лишь трех дней отсрочки, а приказания султана не так строги, как вас уверяют.

Слова Карла возымели действие. Когда сераскир снова дал сигнал к атаке, янычары отказались выполнить его, ранили своего агу, призывавшего к порядку, и требовали, чтобы им показали указ султана. Измаил-паша вынужден был отвести их в Бендеры. Здесь ночью были схвачены 30 зачинщиков неповиновения и тайно брошены в Днестр. Наутро сераскир созвал янычарских старшин, показал им печать султана под указом и предложил самим склонить Карла к уступкам.

60 старшин без оружия и с белыми палочками в руках в знак миролюбия направились к шведскому лагерю. Они сказали Гротгузену, что просят короля довериться им и что они доставят его в любое место, какое он выберет. Янычары клялись своими бородами, что скорее дадут изрубить себя, чем допустят причинение Карлу обиды от кого-либо.

Карл даже не допустил к себе делегацию, велев ей убираться.

— Если они не уйдут, я велю спалить им бороды. Теперь пришло время биться, а не болтать.

Негодующие старшины возвратились в турецкий лагерь с известием, что Карл сошел с ума; одни из них требовали немедленного штурма, другие только качали головой:

— Железная башка, ах, железная башка…

В Карле неистовствовал берсеркер; его ноздри уже чуяли кровь, над головами своих солдат он уже видел валькирий, которые должны были доставить души павших на пир богов. Фабрициус отлично понял это. «Когда я узнал о случившемся, — пишет он, — мне стало совершенно ясно то, что я уже давно предчувствовал, то есть что король, упрямо отвергая все попытки к примирению, имел в виду довести дело до крайности и вызвать борьбу не для того, чтобы победить, что было невозможно, но только лишь для того, чтобы представить образчик такого боя, который бы потомству казался почти невероятным».

В воскресенье шведы собрались в зале королевского дома для слушания проповеди на текст Евангелия, где говорится о том, как Иисус Христос спокойно спал в лодке среди бури на море. Вдруг послышались выстрелы и боевые крики янычар — штурм начался.

Шведы побежали к баррикадам. Карл с генералами скакал от одной баррикады к другой, ободряя солдат. Но сопротивления почти не было: не прошло и получаса, как все укрепления были взяты. Убитых было мало, шведы толпами сдавались в плен.

Карл с двадцатью драбантами и десятком слуг пробился к своему каменному дому; из генералов никто не последовал за ним. Когда он слезал с коня, один янычар схватил его за широкий отворот перчатки. Карл рванулся с такой силой, что упал навзничь. Два драбанта бросились ему на помощь и потащили в дом. Янычары открыли огонь из пистолетов, и несколько пуль оцарапали королю нос, бровь и ухо.

Как только Карл пришел в себя, он вновь хотел броситься из дома на толпу янычар. Драбант Рус успел схватить его сзади за ремень, но король расстегнул пряжку и побежал вниз по лестнице. У дверей Рус нагнал его и, обхватив руками, удержал в доме.

Между тем янычары проникли внутрь здания и разбрелись по залам в поисках добычи. Двенадцать шведов, запершихся в одной из комнат, впустили Карла с его людьми. Король тотчас распорядился разбаррикадировать другую дверь, ведущую в соседнюю комнату, полную турок, и выгнал их оттуда. Затем он произвел нападение на большой зал, где толпа янычар грабила серебряный сервиз и прочие драгоценности. Здесь разгорелась отчаянная рубка. Карл схватился сразу с тремя янычарами: заколол двоих и ранил третьего, который, однако, продолжал наносить Карлу сильные удары и даже ранил его пальцы под эфесом шпаги. В то время как Карл с трудом отбивался, к нему подбежал четвертый янычар, схватил за горло и прижал к стене, надеясь, что король сдастся. Но Карл успел окликнуть стоявшего неподалеку повара с пистолетом. Тот прострелил турку голову, а раненого янычара король заколол сам.

Зал был очищен от турок, и Карл устремился в свою спальню. Разграбившие ее турки уже ушли, и лишь в углу замешкались два янычара. Карл убил обоих.

Дом вновь оказался в его власти. Король расставил у окон драбантов и слуг, а сам стал обыскивать патронташи убитых и раздавать патроны защитникам, уверяя их, что если они продержатся до четырех часов утра, то добьются мира и такой славы, что изумят весь свет.