Элена Томсетт - Литвинка. Книга 1

Хан Узбек с невольным одобрением скользнул взглядом по его богатой, но неброской одежде: бархатной темно-синего цвета ферязи с алмазными пуговицами, искусно вышитой серебряной нитью, из под которой виделся высокий ворот атласной рубашки, украшенный традиционным славянским узором, выполненным жемчужной нитью. На широком поясе, обвивавшем узкий стан русского князя, висели отделанные кожей ножны без меча – дань придворному этикету монголо-татар. Свою шапку, покрытую поверху темно-синим, в тон ферязи, бархатом, отороченную пушистым мехом песца, тверской князь небрежно держал на согнутом локте левой руки. Темно-русые волосы его были повязаны простым темным кожаным шнурком.

Повинуясь приглашению хана, князь Михаил прошел в приемную и, по обычаю, остановился, не доходя десятка шагов до хана, преклонил колено и опустил голову. Получив разрешение подняться, молча встал и взглянул хану прямо в глаза. Он был почти на голову выше Узбека, один из самых высокий русских князей, которых видел в Сарае хан Узбек. Подавляя невольную неприязнь, которую вызывал у него этот сильный и красивый мужчина, Узбек сделал над собой усилие, чтобы отрешиться от бренных мыслей, порой заслонявших государственные интересы, и заговорил.

Предложение о браке его старшего сына с сестрой Узбека тверской князь встретил так же молча, с каменно-непроницаемым выражением лица. Дождавшись, когда хан умолк, некоторое время помолчал, задумчиво прищурив глаза, а затем поднял взгляд на хана и начал говорить. Когда он закончил, Узбек нетерпеливо посмотрел на толмача. Тот встрепенулся и быстро затараторил, переводя хану ответ русского князя. Выразив в витиеватых выражениях свое восхищение и благодарность хану за подобную честь, Михаил Тверской сообщал, что его оба старших сына уже просватаны за дочерей его политических союзников из русских князей. Узбеку понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что это был полный и оскорбительный отказ. Ничем не выдав своего гнева, он еще некоторое время поговорил с тверским князем о делах на Руси, и затем с нескрываемым облегчением отпустил его восвояси.

Волю своему негодованию он дал тогда, когда гордый тверич ушел.

– Проклятый гяур! – бормотал он, избивая длинным щелкающим кнутом отделанные шелком стены своей малой приемной, безжалостно сдирая с них драгоценную обивку, стоившую целое состояние, круша мебель и сбивая развешенное на стенах церемониальное оружие. – Ишь, задрал нос! Монгольская царевна, внучка Чингиз-хана ему не подходит! Я тебе покажу, кто ты такой! Ты у меня слезами кровавыми умоешься! А твое мертвое тело я скормлю шакалам! Гяур! Шакал! Сын шакала!

В это время пятнадцатилетний княжич Дмитрий, не подозревая о том, что происходило в столице Золотой Орды, стоял на вершине холма над Волгой и, прищурив глаза, рассматривал огромное войско новгородцев, которые, воспользовавшись отъездом князя Михаила Ярославича в Орду, пришли разорять Тверь. За его спиной ровными рядами выстроилось спешно выведенное на берег Волги из города тверское ополчение и дружина его отца. Молодой тверской княжич приказал как можно шире рассредоточить тверские военные силы по берегам Волги, создавая у новгородцев иллюзию большого войска. Судя по тому, что они не делали попыток перейти Волгу, новгородцы впечатлились увиденным.

Стоял конец октября. Снега еще не выпало, но уже было довольно прохладно. Изо рта лошадей вырывался при дыхании легкий парок.

– Будем стоять и ждать! – коротко и отрывисто приказал пятнадцатилетний князь, благодаря своему росту и сложению выглядевший в полном военном доспехе намного старше своего возраста.

Тверские бояре промолчали, соглашаясь с его решением. На их памяти еще свежо было воспоминание о том, как сверкая темно-фиалковыми глазами, молодой княжич буквально пинками выгнал их несколько дней тому назад из Твери, в которой они хотели, затворившись, держать осаду до прибытия из Орды князя Михаила Ярославича. А тверской воевода Волчий Хвост, оставленный командовать гарнизоном Твери в отсутствие князя Михаила Ярославича, только усмехался и во всем поддерживал молодого княжича.

– Наследник князя Михаила дорогого стоит! – говорил он своим доверенным лицам. – Парень совершенно без тормозов, но своего не упустит. Умный, скользкий, как черт. С отцом в войсках с пяти лет, может воевать и против русских, и против татар. Такого бы в Орду к хану заслать против Юрия Даниловича, но тут князь – ни в какую, стоит как кремень. Боится, видно, что его там Узбек охомутает.

– Сколько мы тут стоять будем? – наконец, не выдержал боярин Андрей Кобыла, сын покойного боярина Акинфа Великого.

– Сколько скажу, столько и будем! – не оборачиваясь, бросил через плечо молодой княжич.

– Так холодно же! – вскричал Андрей. – Чай, не лето! Давай быстренько переправимся, побьем этих смутьянов и вернемся домой, в теплые терема!

– Побед воинских захотелось? – обернувшись, сверкнул потемневшими от гнева глазами Дмитрий. – Кровь христианскую проливать?! На радость татарам?!

– Так они сами полезли! – с опаской глядя на молодого княжича, пробормотал Андрей, на всякий случай, отступая от него подальше.

Дмитрий, как и его отец, Михаил Ярославич, обладал взрывным характером князя Ярослава Ярославича, брата Александра Невского, который был страшен в гневе.

– Еще не полезли, – все также отрывисто сказал Дмитрий. – Просто в гости пришли, посмотреть, что плохо лежит. Я вот им сейчас татар своих покажу, и у них желание воевать с Тверью быстро поубавится!

Красивое лицо молодого тверского княжича исказила усмешка.

У Дмитрия Тверского был свой личный полк, сформированный из детей татар-перебежчиков, прибившихся к тверским князьям со времен, когда на территории русских княжеств проходили, сжигая города и веси, татарские рати соперничавших между собой за великое княжение детей Александра Невского – князей Андрея Городецкого и Дмитрия Переяславского. Еще совсем ребенком пробыв с отцом полгода в Орде, Дмитрий научился там весьма сносно говорить по-монгольски, и затем успешно применял свои знания на практике, вербуя в ряды тверского войска татарских наемников. Темники монгольских туменов, посылаемые великому князю Михаилу из Орды для поддержки великого князя во время сбора дани, прекрасно знали молодого княжича, и по его просьбам охотно рассказывали ему не только о военных кампаниях монголов, но и все новости из Орды. Князь Михаил Ярославич не поощрял этих увлечений своего наследника, но и не запрещал ему упорно набирать и тренировать войска, отлично понимая, что у его юного сына есть все задатки военного лидера. Покидая Тверь, он со спокойной душой отставлял свое войско на Дмитрия, будучи уверен, что вспыльчивый и упрямый княжич всегда отстоит свою точку зрения и лучше, чем кто-либо, защитит Тверь.