Ильяс Есенберлин - Хан Кене

Вечерело. Над аулом стоял шум и гам возвращающихся с пастбищ отар. Откуда-то издалека неслась печальная и тягучая, словно плач по уходящему солнцу, песня табунщика.

Кенесары вышел из своей юрты, держа за руку пятилетнего сына Сыздыка. Восемь сыновей было у него: Жаппар, Тайшык, Ахмет, Омар, Оспан, Аубакир, Сыздык и Жакей. Но предпоследнего — Сыздыка — он выделял из других. На султане был простой белый чекмень из верблюжьей шерсти, на кушаке висел один только кинжал. Сыздык, подвижный рыжеватый мальчишка со светлыми глазами, старался перепрыгивать через колючие кусты. Он был точной копией своего отца…

Заметив стоящего у отведенной ему юрты Иосифа Гербрута, Кенесары предложил:

— Пойдем с нами, Жусеке. Погуляем немного…

Если Батырмурат нес охранную службу в походах, то в ауле султана охранял лишь Кара-Улек. Глухой верзила и сейчас следовал за ним. Посмотрев искоса на него, Иосиф Гербрут пошел рядом с Кенесары.

Вдруг он заметил, как побелела рука султана, стискивающая руку ребенка. Иосиф Гербрут снова оглянулся на мерно идущего следом палача и похолодел. Ему на минуту представилось, что ребенка задумали казнить… Но чем могло провиниться перед людьми и Богом это дитя? И все же неспроста идет за ним этот выродок!

Все трое остановились на вершине небольшого холма. Внизу темнела мирная лощина. Кенесары поманил пальцем глухого, вынул острый кинжал и, наметив место внизу, знаками показал что его следует закопать острием вверх. Глухой каким-то образом понимал своего господина. Он быстро разрыл ямку и закопал кинжал так, что острие на добрых три пальца торчало из рыхлой земли. Иосиф Гербрут с удивлением наблюдал за всем этим. Кенесары обернулся к стоящему рядом сыну:

— Сыздык, ты хочешь стать батыром?

Ребенок просиял:

— Я буду еще большим батыром, чем сам дядя Наурызбай!

— Но, если так, то настоящий батыр ничего не боится… — Кенесары показал на вершину холма. — Тогда ты разбегись оттуда и упади грудью на этот нож. Не испугаешься и жив останешься — станешь батыром!

В глазах ребенка промелькнуло что-то похожее на испуг и тут же погасло. Он посмотрел на торчащее из-под земли лезвие:

— А этот нож не пронзит мне грудь?

— Батыры никогда не спрашивают об этом!

Сыздык повернулся и пошел на холм. Иосиф Гербрут отер выступивший пот… О Боже! Неужели бывают отцы с такими каменными сердцами? Разве можно таким образом проверять храбрость пятилетнего малыша? А если произойдет что-нибудь? Нет, ребенок не решится!..

Сыздык шел вверх, не поднимая головы. Кенесары вдруг наклонился, молниеносным движением вырвал из земли кинжал и скрыл его за чекменем. Одновременно он собрал землю в бугорок, словно бы нож был по-прежнему там. Иосиф Гербрут облегченно вздохнул… Конечно, самый лютый зверь не пошлет своего ребенка на верную гибель. Но какое все же страшное испытание для мальчика! Умереть или уронить себя в глазах отца! Не зря говорят здесь, что у тюре волчий характер. Законы зверей, перенесенные на человека — великое божье творение!..

— Хватит, Сыздык… Теперь бегом!

Мальчик повернулся и сразу побежал. Он мчался с горы, и было видно, что ему уже не остановиться. Лишь на какой-то миг зажмурил он глаза, подбегая к месту, где был только что зарыт кинжал. Но, словно сердясь на собственное малодушие, ребенок тут же широко раскрыл их и пулей рванулся вперед. Так, с широко раскрытыми глазами, нисколько не сбавляя скорости бега, упал он грудью прямо на бугорок. Не удовлетворившись этим, он несколько раз яростно перевернулся, чтобы доказать, что не боится смерти…

Кенесары молча подошел к нему, не скрывая гордости за него. Он не стал целовать или ласкать ребенка, а лишь положил ему руку на голову:

— Иди к матери…

Сыздык, словно жеребенок, освобожденный от привязи, стремглав бросился в аул. Кара-Улек, по незаметному знаку султана, зашагал следом за ним. На холме остались лишь двое. Иосиф Гербрут не выдержал и, указывая правой рукой в сторону, куда умчался Сыздык, вскричал:

— Вы же настоящего волчонка из него вырастите!

Султан Кенесары удовлетворенно кивнул.

— Но человек — божье творение и не должен расти зверем!..

Кенесары откровенно засмеялся. Его явно забавляло то, что этот чужой, случайно появившийся среди них человек так не понимает степную жизнь.

— Чему вы смеетесь?

Кенесары вдруг сделался серьезным:

— Да, я возлагаю главные свои надежды на Сыздыка. Его место — особое среди моих сыновей, поэтому я должен был проверить его дух. А засмеялся я потому, что твои слова о Сыздыке почти повторяют вещий сон моего деда Аблая, сон, который разгадал знаменитый Бухар-жырау. Правильно, как раз матерым волком и должен стать сын мой Сыздык!

Иосиф Гербрут давно уже записывал сказки, поговорки, крылатые слова, которыми так богаты казахи. И хоть знал он обычай касты тюре не распространяться о своей жизни, все же решился попросить султана рассказать об этом старом гадании. К его удивлению, Кенесары сразу согласился.

— Это было в ночь накануне того дня, когда лучшие люди трех жузов обмыли моего деда в молоке белых кобылиц, подняли на белой кошме и провозгласили ханом всех казахов. Он увидел тогда чудесный сон и попросил вещего Бухара-жырау разгадать его. Вот сон, рассказанный дедом: «Когда верхом на жеребце Жалтынкуйруке прогуливался я по Сары-Арке, дорогу мне перешел лев. Я погнался за ним и вспорол ему брюхо. Но тут из львиного нутра выскочил тигр и бросился убегать. Я догнал тигра и тоже вспорол ему брюхо. А из тигра выскочил матерый волк. Догнав и вспоров брюхо волку, я увидел огненно-рыжую лису. Когда я ее убил, разные мелкие твари поползли из нее: черви, муравьи, раки, лягушки, ящерицы. Миллионы были их, и все они лезли по ногам коня вверх, на меня — под мышки, за шею, в волосы на голове. Я закричал и проснулся от звука собственного голоса…»

Кенесары смотрел сейчас куда-то вдаль, как будто видел наяву все, о чем говорил.

— Вот как разгадал этот сон вещий Бухар-жырау: «Раз был ты верхом на Жалтынкуйруке, значит, прочно сядешь на ханский престол. А если выскочил перед тобой на дорогу лев, значит, сын у тебя будет такой. От сына этого внук у тебя будет как тигр. Правнуком твоим будет матерый волк. Но времена станут меняться, и придется стать твоему праправнуку хитрым и изворотливым, как лиса. Что может родиться от нее, кроме многочисленной мелкой твари? Измельчает твой род и рассыплется по земле. Так всегда было и так будет…»

Теперь Кенесары задумчиво посмотрел на Иосифа Гербрута.

— Если львом считать моего отца Касыма-тюре, рожденного от Аблая, то я родился тигром. В таком случае Сыздык и должен стать волком. Так что ты правильно определил его место в жизни… Но тогда правда и то, что после него будет лиса, а от нее множество всякой мелкой твари…