Иван Фирсов - Спиридов был — Нептун

— Поздравляю вас матросом!

Клокачев, услышав, затряс пистолетом перед лицом местного лоцмана. Тот клятвенно вопил, что «Европа» якобы идет прямо на мель...

А на «Европе» происходило следующее.

Все прошедшие месяцы Спиридов водил эскадру по «слепым» картам, на которых не были обозначены мели и глубины. Каждый раз, направляясь в незнакомый район плавания, приходилось прибегать к помощи местных лоцманов-греков, которые добросовестно помогали русским морякам. И в этот раз на головной корабль, «Европу», определили лоцманом православного грека Афанасия Марко. Он-то и кричал: «Кляпы! Кляпы!», показывая на скрытые под водой каменные рифы, а потом не выдержал и схватился за штурвал...

Спиридов лихорадочно соображал: «Если по уставу ждать „Европу“, уйдет время, турок опомнится...»

— Александр Иванович, — приказал он Крузу, — занимайте немедля место корабля господина Клокачева.

«Евстафий» вышел в голову авангарда, принимая на себя всю мощь огня турок. Вскоре вражеские ядра перебили почти все снасти и такелаж «Евстафия», паруса обмякли, корабль по течению медленно дрейфовал прямо к борту «Реал-Мустафы», который был объят пламенем.

— Приготовиться к абордажному бою! — сверкнув клинком шпаги, Спиридов повернулся к музыкантам: — Играть громче, играть до победы!

И вот уже русские моряки открыли огонь из пистолетов и ружей по туркам. Четверть часа спустя бушприт «Евстафия» ткнулся в левый борт «Реал-Мустафы». Громкое «ура!» заглушило все. Матросы и армейский батальон бросились на абордаж. Будто смерч ворвался на верхнюю палубу турецкого флагмана. Реи и ванты «Евстафия» были сплошь усеяны стрелками, которые расчищали дорогу абордажной команде. Здоровенный детина, спрыгнув с фор-марса-реи прямо в гущу турок, размахивая абордажным топором, прорвался к грот-мачте, ловко взобрался на нее и протянул руку к зеленому флагу с полумесяцем. Сбоку по руке полоснули ятаганом, и она повисла плетью. Сквозь пороховой дым было видно, как он, держась ногами за стеньгу, схватил флаг здоровой левой рукой. Через минуту, вся в крови, простреленная, и она безжизненно упала. Тогда нечеловеческим усилием матрос оттолкнулся от мачты ногами, вцепился в флаг зубами и рухнул вместе с ним на палубу. Могучее «ура!» прокатилось над обоими кораблями. Бой разгорался на всей верхней палубе, на юте наши матросы одолели турецких янычар. К ногам Спиридова опаленный и почерневший от пороховой копоти лейтенант положил изодранный в клочья кормовой флаг «Реал-Мустафы». Все это время беспрерывно вели огонь русские единороги, почти в упор расстреливая «Реал-Мустафу». Вдоль шканцев вслед за дымом появились языки пламени. Паника незримо овладела командой турецкого флагмана. С правого борта «Реал-Мустафы», не замеченная в пороховом дыму, отвалила шлюпка с Гассан-пашой, который понял, что его корабль уже захвачен противником, а бой идет к бесславному концу.

На фок-мачте «Евстафия» начали тлеть паруса, ярко-красные огоньки медленно ползли по вантам.

— Абордаж прекратить! — приказал Спиридов. — Капитан Круз, пилите бушприт, отцепляйтесь. Прикажите спустить шлюпки, тяните корабль!

Спустя минутку-другую, распрощавшись, Круз доложил:

— Граф Орлов требует вас и генерала Орлова к себе. Шлюпка у трапа, поручик Миллер и шкипер Склизков будут сопровождать вас.

Спиридов окинул взглядом «Реал-Мустафу». Огонь факелом вздыбился на грот-мачте. «Евстафий» пока намертво прикован к турку, а ведь ему командовать авангардом.

— Разыщите братца графа. Прикажите залить крюйт-камеру!

Круз еле разыскал в каюте побледневшего Федора Орлова и обратился к нему без церемоний:

— Граф, немедля покиньте корабль со Спиридовым, иначе будет поздно, с минуты на минуту он взлетит на воздух.

Орлов как ужаленный выскочил из каюты и побежал на шканцы...

— Ваше превосходительство, — Круз не отставал от Спиридова. — Морской устав требует от флагмана... — Спиридов резко махнул рукой, обрывая Круза.

В это время на «Реал-Мустафе», совсем рядом, рукой подать, трещала грот-мачта.

— Сам ведаю. — Спиридов вложил шпагу в ножны, оглядел шкафут. — Прикажите залить крюйт-камеру. Сам Бог видит, виктория наша полная, но чем черт не шутит, бой продолжается.

Адмирал, не торопясь, широким шагом направился к трапу, вслед за ним трусцой семенил, отдуваясь и еле поспевая, Орлов...

Шлюпка успела отойти не более кабельтова, как за кормой раздался грохот. Спиридов обернулся. Горящая мачта «Реал-Мустафы» упала на «Евстафий».

«Теперь конец, крюйт-камера...» — успел подумать Спиридов, и в тот же миг на том месте, где только что стоял «Евстафий», взметнулся в небо гигантский огненный столб, окутанный черным дымом. Не успели раскаты взрыва докатиться до шлюпки, как еще больший взрыв разнес в куски «Реал-Мустафу»

Спиридов, Орлов и замершие матросы-гребцы перекрестились.

— Адмирал сел на корму, взялся за румпель. — Навалились, братцы, мигом на «Три Святителя»!

Спиридову было хорошо видно, как со всех русских кораблей быстро спускают шлюпки, — спасать моряков, оставшихся в живых после взрыва «Евстафия» и «Реал-Мустафы». На турецких кораблях и не думали о погибающих моряках, там спешно рубили якорные канаты и торопились побыстрее уйти от пожара в сторону Чесменской бухты.

У трапа «Трех Святителей» Спиридова встретил капитан 1-го ранга Степан Хметевский. Мундир на нем был черным от копоти, рукава изодраны, голова забинтована. Потное лицо, измазанное смесью пороховой сажи и крови, сияло радостью.

— Молодец, Степан Петрович! — коротко сказал Спиридов и обнял Хметевского. — Что с головой-то?

В ходе боя Спиридов пристально следил за дерзкими маневрами подчиненного и восхищался его отвагой.

...«Три Святителя» шел в авангарде, следом за «Евстафием». Не успел он поравняться со своим противником — вторым в неприятельском авангарде кораблем, — как ядро сбило бизань [47], корабль потерял управление и врезался в середину первой линии турок. Хметевский мгновенно скомандовал открыть огонь с обоих бортов и продольными залпами в упор с десяти саженей расстрелял один за другим четыре корабля турок. Сотни выстрелов сделали канониры и сбили десятки вражеских орудий. Тем временем боцман с матросами поставили на место бизань, и «Три Святителя», не прекращая огня, пошел между первой и второй линиями турецких кораблей, лег на правый галс и занял место в строю. Многие паруса, снасти и рангоут на корабле был перебиты, изодраны, всюду валялись куски дерева и щепы. На палубах тут и там виднелись лужи крови, стонали раненые.

Хметевского ранило осколком ядра в голову. Не сходя с мостика, наскоро замотав рану, он продолжал командовать.