Иван Фирсов - Спиридов был — Нептун

«Сам-то ты другую кампанию в Астрахани, а в море до сих пор дальше Четырех Бугров не высовывался», — посмеивался про себя Урусов, слушая капитан-командора.

— Гилянь так Гилянь, — согласился он, — завтра начнем грузиться.

Узнав о походе, Спиридов сразу спросил, какой груз, каким маршрутом предстоит плавание.

— Дозвольте, господин капитан второго ранга, узнать, где раздобыть карту, предварительный путь наметить.

«Знает порядок, стервец, все, как положено», — подумал Урусов.

— Получишь у меня карты и все пособия и инструменты для подштурмана. А пойдем в Решт, ближе к берегу, вдоль островов. Исходная точка от Четырех Бугров.

Накануне выхода погода установилась на славу. Ясное безоблачное небо, с востока тянул легкий ветерок.

Матросы укладывали последние мешки в трюме.

— Лучше не примыслишь, — глядя на заходящее солнце, сказал Минин, наблюдая, как распоряжается Григорий: «Все у него к месту, загодя изготавливает, а ну-ка шторм, тогда поздно станет и до оверкиля [20]недолго».

— Прав ты, — на ходу ответил Спиридов, — нам в аккурат галфвинд [21]слева по ходу способный ветер.

Располагая курсы плавания на видимости берегов, Урусов, по заведенному им порядку, знакомил новоиспеченных командиров с обстановкой плавания на Каспии.

После того как маяк лоцманской станции на острове Четыре Бугра скрылся за горизонтом, Спиридов уверенно скомандовал рулевому:

— На румб зюйд-зюйд-вест!

Чуть переложив румпель вправо, усатый матрос выждал, когда судно устроится на курсе и доложил:

— На румбе зюйд-зюйд-вест.

— Держать так!

Экипажем «Святой Екатерины» Спиридов был доволен. Из дюжины матросов всего один первогодок, остальные старослужащие. Одного из них он назначил за боцмана и старшим канониром. На гекботе по штату не было пушек, но, кроме ружей и пистолетов, матросам и офицерам полагалось два фальконета.

— На всякий случай, — пояснил провожавший их Сухотин, — на море шастают разные лезгины да кабардинцы, купчишек обирают.

Не полагался на судне и хронометр. Вместо него выдавали уходящим в поход часы-луковицы.

Окидывая взглядом иссиня-черное, с бархатным отливом южное небо, Минин, налаживая квадрант, восхищался вполголоса:

— На Балтике такой небосвод не взвидишь. Вроде бы Господь Бог одну материю сотворил для земли, ан здесь-то она по-иному смотрится, завораживает чем-то.

— Верно толкуешь, — отозвался Спиридов, — звезды здесь алмазами сверкают, подобно хрустальным кристаллам переливаются.

Григорий вскинул голову, оглянулся за корму, разыскивая что-то на небосводе.

— Глянь-ка, вона Полярная высвечивает, рассчитай-ка широту, покуда счисление надежно. Заодно и часы твои выверим, и квадранту ошибку определим.

Урусов, облокотившись о фальшборт, зевая, прислушивался к разговору: «Вроде бы соображает по времени ладно».

— Ну, капитан, пойду я передохну, — сказал он, подойдя к Спиридову.

И только темнота скрыла волнительный румянец на щеках Григория. Впервые он слышал в свой адрес такое вроде бы казенное обращение, но ему казалось, что в душе его что-то перевернулось, и теперь в жизни наступает новая для него пора.

— Не позабудь впередсмотрящего [22]выставить, не ровен час, какой купчишка пьяненький без огней выскочит, — наставительно произнес Урусов, но тут же был несколько ошарашен.

— Вахта сия наряжена, господин капитан второго ранга, еще в сумерки...

В полночь Спиридов отпустил Минина:

— Передохни, Федя, небось умаялся за день.

Едва обозначились утренние сумерки, впередсмотрящий крикнул:

— Справа впереди земля!

Спиридов только что сверялся с картой в каюте, поднял зрительную трубу В утренней дымке, далеко, почти у горизонта темнела полоска земли.

— Должно, Тюлений остров, — зевая, подсказал сзади Минин.

— Он и есть, — согласился Спиридов, — придем на траверз, повернем на чистый зюйд. Следом за ним Чечень-остров обозначен.

В полдень миновали пустынный, поросший зеленым тростником низменный остров Чечень.

Кивнув на видневшиеся вдали склоны предгорья, Урусов пояснил:

— Устье Терека там, а южнее Аграханский залив. Ретрашмент и крепость Святого Креста.

Чем дальше к югу, тем величественнее становились горы; вершины их, опоясанные облаками, кое-где были одеты снежными шапками.

— Природа Дагестана благодатная, но народ здесь своеобычный, нас не особо жалуют. Лезгины и кумыки косятся, а за спиной и кинжалом грозятся.

Спустя два дня начались земли Ширванского ханства. У Дербента горы сплошь закрыли правую часть горизонта.

Следующими на пути, у оконечности Апшерона, лежали острова Святой и Жилой.

— За ними, у подножья гор, столица Ширвана, Баку, — чертил ногтем по карте Урусов, — бухта Удобная, а у ее входа остров Нарген. Государь именовал его так по примеру Балтики. В этом граде мне с государем и генерал-адмиралом Апраксиным быть приходилось. Встречали нас тогда ласково, а нынче По-прежнему склоняются к персам.

К входу в залив Энзели, в юго-восточном закутке Каспия, гекбот «Святая Екатерина» подошел в середине июня.

— Добрая здесь стоянка, — сняв фуражку и вытирая пот со лба, сказал Урусов, — но прежде до нее десять верст по каналу волочиться станем. — Он провел языком по пересохшим губам. — Для нас генерально водой запастись. В Реште ее из колодцев черпают, вонючая она, а до речки верст двадцать. Так или иначе, нам туда, наливаться водой не миновать. Думается, в заливе наши астраханские боты отстаиваются. На первый случай поделятся водой.

Предсказания Урусова оправдались. В заливе у причалов с убранными парусами замерли в полуденной жаре три гекбота, гукор и другие суда.

Урусов пошел с докладом к гарнизонному начальству, а затомившиеся матросы разделись по пояс и начали поднимать из трюма мешки с мукой. Скоро подъехали двухколесные арбы, запряженные буйволами.

Неожиданно у трапа появился Софрон Хитрово, общий знакомец Спиридова и Минина по гардемаринской роте. Он неделю назад пришел на гекботе из Баку.

— Доставили сюда важную персону, — сообщил он доверительно, — генерал-лейтенанта Румянцева.

— Чего он здесь позабыл? — удивился Минин.

— Самый главный от нашего государя, делит землю с персами, межу прокладывает пограничную. Вчерашним днем его экспедиция к Астрабаду направилась.

— Ну, стало, каждому свое, — рассудил Спиридов, пряча голову под растянутый тент на юте, — а светило-то печет здесь неимоверно.

— Покуда терпимо, — почесывая обгоревший нос, улыбнулся Софрон, — а вот после Петрова дня зной нестерпимый заполыхает до конца лета, не продохнешь.

— То ли день сейчас у нас в Кронштадте, — вздохнул Минин, — небось дождичек моросит, благодать, чаи гоняют, наверняка кораблики на рейде томятся...