Мария Шлёмина - Утраченное наследие

Елена Викторовна – учитель русского языка и литературы – тоже заметила соперничество парней, и ей льстило, что они проявляют такое рвение к ее предмету. Она, конечно, не догадывалась, что Толе Круглову было важно доказать свое интеллектуальное превосходство не ей, а девушке, сидевшей на задней парте рядом с Васильевым. Учительница с удовольствием позволяла им вступать в дебаты по прочитанной литературе и даже подогревала их споры своими мыслями. Тогда Кирилл и Толя особо увлекались и в каком-то смысле развлекали весь класс.

– Скоро ставки можно делать будет, – смеялись одноклассники на переменах после литературы.

Одна Катя всегда с восхищением смотрела на своего героя и, казалось, совсем не интересовалась, кто из них – он или его оппонент – прав на этот раз. Это ужасно расстраивало бедного Анатолия…

Так прошел еще один учебный год.

Летом Катю снова отправили на море к родственникам. А Кирилл уехал в летний пионерский лагерь. И только Толя Круглов не знал, куда ему себя деть. Родители его все время работали, а если и брали отпуск, то оставались в городе и выезжали исключительно на дачу. Отец объяснял это тем, что «в любой момент могут вызвать на работу».

Толя погрузился в чтение. Он перечитал все книги в доме, даже те, что еще в силу возраста не мог оценить. Когда в доме читать уже было нечего, он отправился в библиотеку, чем, безусловно, удивил работницу этого заведения, так как летом школьники туда совсем не захаживали. В один из таких приходов он заинтересовался юридическими учебниками и до конца лета увлеченно изучал их. Родители не могли нарадоваться, что их сын самостоятельно определился с будущей профессией.

– И ведь какую серьезную специальность выбрал, – вторила родителям любящая бабушка, не переставая закручивать банки с соленьями и вареньями на зиму.

И вот он наступил – долгожданный выпускной класс. Толя теперь тоже изменился за лето: стал совсем серьезным, говорил уверенно и с расстановкой, действительно собирался в юридический институт, о чем с удовольствием поведал товарищам и восхищенным учителям. Только полнота его никуда не ушла, и Катя Острянникова по-прежнему не давала ему покоя.

Катя стала совсем красавица: высокая, стройная и статная. Густые длинные волосы она теперь перехватывала ободком атласной розовой ленты, что очень шло ей. Глаза ее стали еще прекраснее и выразительней. Но смотрели они по-прежнему не на Анатолия, а все на того же Кирилла Васильева.

Васильев собирался пойти по стопам отца – в высшее военное училище, поэтому стал больше уделять внимание физподготовке и математике с физикой. Литература отошла для него на второй план.

Они по-прежнему дружили с Катей и все больше времени проводили вместе, отдаляясь от товарищей по классу. Толя узнал, что их родители уже знакомы меж собой, а значит, благословили этот союз заранее. Не было предела Толиным страданиям и зависти, испытываемой к «ненавистному Васильеву»…

И вот он стоял на этом осеннем балу один за высоким столом, ощущая себя несуразным, толстым и неуклюжим человеком, все усилия которого проходят мимо. И никакой возможности проявить себя… Васильев теперь с ним не спорит на уроках литературы. Он вообще его игнорирует. Да и общается-то в основном только с Катей. Его, Толиной, «ненаглядной Катенькой», как мысленно он называл ее уже не первый год.

– Чего задумался, Толик? – пробудил его от тяжелых мыслей задорный голос. Это был их одноклассник, троечник и обалдуй Ромка Яшин. – Лимонад, что ли, невкусный?

Анатолий грустно отозвался:

– Да вкусный вроде, дюшесовый.

– Дюшес, говоришь?! – и Рома метнулся к буфету за таким же лимонадом.

Через минуту он уже водрузил свой шипящий стакан рядом с Толиным и весело подмигнул ему.

Как раз в это время мимо них проплыли в вальсе Катя и Кирилл. Они упоенно кружились, и казалось, что совсем не видели никого вокруг, кроме друг друга.

– Во любовь! – весело выдал Яшин им вслед и, улыбаясь, посмотрел на Анатолия.

Толика передернуло, но он сделал усилие над собой, чтобы не подать виду.

– Красивая пара они, скажи?! – не отставал Ромка и слегка подтолкнул Толю локтем в мягкий бок.

– Да брось! Какая еще любовь в нашем возрасте… – нарочито серьезно отозвался Анатолий.

– Да ты что?.. – вспыхнул Яшин. – Самая настоящая любовь в нашем возрасте… А когда же она настоящая должна быть, по твоему, буквоед? В старости, что ли?

– Ну почему же в старости!.. – смущенно ответил Толя, не ожидав, что троечник Ромка явится вдруг таким романтиком. – Институт сначала окончить надо, а потом уже о любви думать!

– Институт… – ворчливо отозвался Яшин. – Много ты понимаешь! У них, может, сейчас самое крепкое чувство растет, которое потом на всю жизнь, ух!.. – он даже вздрогнул от эмоций и залпом выпил весь свой лимонад. – Даже у меня, балбеса, дух захватывает… А ты! Институт…

Ромка звонко стукнул стаканом об стол. Толя посмотрел на него удивленно и почувствовал, как внутри все закипает.

Яшин не отставал:

– Конечно, такая Катя никогда на нас с тобой бы и не посмотрела. Ты хоть умный, а я вообще – троечник и разгильдяй, да еще конопатый вот, – и он, весело смеясь, опять толкнул локтем в бок Анатолия, при этом наморщив свой веснушчатый нос. – А Киря – он вон какой красавчик!

Анатолий побагровел от злости и еле сдерживал себя.

– Они точно поженятся после школы! Родители их согласны, – весело продолжал Яшин.

– Да ты почем знаешь? – не выдержал Толя.

– Правду говорю! – убедительно уставился на него Рома. – Моя тетка стрижет его мать. Парикмахер она у нас. Та сама ей рассказала, «какая любовь у сына с Катей» и что они с мужем только за! «Катя – девушка достойная», – это я тебе дословно передаю. И свадьбу уже планируют вместе с Катькиными родителями…

– Да врешь ты! – не мог себя больше сдерживать Толя. – Им и по восемнадцать еще не будет.

– Кириллу будет! Я посчитал уже. А Кате разрешат. Отец его высокого чина. Договорится. Скажут, что беременная, да и все.

Анатолий даже вспотел:

– Это же неприлично…

– Прилично, неприлично! Э-эх ты! Говорю же тебе: настоящая любовь у них! – и Яшин, разочарованно махнув рукой, удалился от Толика.

Толя выдохнул, насколько смог. Осознавая, что мог выдать себя с головой, он напряженно смотрел вслед удаляющемуся Яшину.

Но Ромка по жизни был не очень внимательным парнем. Да и личность Круглова его особо не интересовала. Главное, что он этому «заучке» разъяснил, что к чему! Так сказать, за ним осталось последнее слово. Уже через минуту он совсем забыл про Анатолия и расхаживал по залу, сунув руки в карманы, улыбаясь окружающим.

Взволнованный Толя с жадностью допил свой лимонад и тоже с резким стуком поставил пустой стакан на стол; пошел вон из школы.