Николай Калифулов - Тайна мастера. Историческое приключение

– Он узнал, кто я на самом деле. Сработала реакция самосохранения, и я машинально выстрелил в него. Жданович жив?

– Конечно, жив! – ответил Штайнер.

– Слава Богу!

– Не богохульствуй, Сергей, если попался, то умей держать ответ.

– Не веришь, но, правда, и я рад, что Жданович жив, – грустно произнес Орлов.

– И кто же ты на самом деле? – спросил Генрих.

Орлов молчал, обдумывая свое незавидное положение. Тишина растянулась.

– У меня еще есть время, и я могу подождать, – добавил Штайнер.

Орлов нахмурился, что-то вспоминая, и через минуту начал говорить:

– В таком случае расскажу все, ничего не скрывая. У моего отца было крупное имение в этих краях и была текстильная фабрика. Пришла революция, и все пропало. Красная голытьба все растащила. Кто был никем, тот стал всем. Меня это возмутило, и я пошел воевать против красных. В армии Деникина был отряд аэропланов. Меня научили летать на них. Пришло время, и я остался один перед дилеммой: оставаться на Родине или бежать со всеми на чужбину. Я выбрал первое. Свою настоящую фамилию Бергер я сменил на Орлова. Обзавелся новыми документами, выучился на летчика, и судьба меня вновь забросила на свою родину, в этот город. Хотел я начать новую жизнь и сделать карьеру, но появился ты и все мне испортил, Жданович отдал предпочтение тебе. Руководство авиаотряда тебя уважает и доверяет, а я постепенно ушел на второй план. Меня это не устраивало, мои амбиции сделали свое дело, и получилось все то, что мы имеем сейчас. Весь драматизм происшедшего – в моей неуемной гордыне, я не привык уступать.

– Все равно тебе придется отвечать.

– Отпусти меня, Генрих. Что тебе с того, что я раньше времени сгину? Не бери грех на душу!

– Легко тебе говорить, а как же этот техник, которого задушили? Он в чем виноват?

– Это бывший подпоручик Добровольческой армии Гаевский. Это была его инициатива. С моего молчаливого согласия он повредил топливную помпу на твоем самолете. Он проживал в этом доме, в соседней ее половине. Там, в комнате, лежат его личные вещи, есть фотографии и документы, которые подтверждают мои слова. Кстати, это он убил настоящего техника, который ехал в поезде в Ливенский авиаотряд из штаба армии. В этом же поезде ехал Гаевский, который застрелил техника и присвоил себе его документы. Когда я увидел его в авиаотряде, я испугался, поскольку вместе мы служили в авиаотряде у генерала Деникина, но потом все разрешилось само собой.

– Принеси мне его документы и не вздумай что-либо выкинуть, я буду стрелять без предупреждения.

– Господь с тобой, Генрих. У меня и в мыслях такого нет.

– Да, так я тебе и поверил.

Бергер принес документы своего соседа и передал Генриху, который внимательно ознакомился с ними. Он взглянул на фотографию, с которой на него смотрел улыбающийся подпоручик Гаевский. В нем Генрих узнал нового техника самолета. Слова собеседника подтверждались.

Бергер пристально смотрел на Генриха. В его глазах Генрих прочитал мольбу о пощаде и животный страх.

«Какой он мне враг, он просто несчастный и запутавшийся в жизни человек, пусть идет куда хочет», – подумал он.

– Будем считать, что я тебе поверил. Жизни мне твоей не нужно, ступай куда хочешь. Но знай: на моем пути не попадайся, не пожалею больше. Мой тебе совет: немедленно уезжай из этих мест, да подальше. Прощай! – произнес Генрих.

– Спасибо тебе, я этого никогда не забуду! – взволнованно сказал Бергер.

Генрих повернулся и вышел в ночь, лишь одна мысль мелькнула у него в голове: «Если я не правильно поступил, то время рассудит».

На следующий день Жданович очнулся и сообщил следователю Земцову о том, кто его ранил. Когда сотрудники ОГПУ прибыли по адресу, то виновника не обнаружили. Бергер скрылся. Поиски к положительным результатам не привели.

Постепенно Жданович шел на поправку. Врачи разрешили ему вставать с кровати и общаться с посетителями. Штайнер вошел к нему в палату и увидел веселого Ждановича.

– Наконец я дождался тебя, Генрих! – радостно выкрикнул больной.

– Я рад за вас, Георгий Михайлович, вижу, дело пошло на поправку.

– Да ладно тебе, присаживайся.

Он указал на единственный стул в палате.

– А все таки, Генрих, ты молодчина! Твое предчувствие и твоя бдительность тебя не подвели. Ты распознал в лице Орлова скрытого врага и предупреждал меня об этом. Да, жаль, не понял я тебя тогда, уж больно хитер он оказался. Как он маскировал свое истинное обличье, даже меня, старого и опытного следопыта, он переиграл. Да, вижу, быть тебе настоящим чекистом.

– Увольте меня от этих оперативных дел, я хочу оставаться просто летчиком. Мне нравится моя профессия, – категорично произнес Штайнер.

– Нет! Будешь работать там, где партия прикажет, ты человек военный. Я не могу тебе позволить в такой момент выйти из игры, – резко выпалил Жданович, потом смягчился и дружески произнес:

– Ты сам подумай: лучше тебя задание никто не выполнит. К тебе уже проявляют интерес некоторые германские летчики.

Штайнер немного смутился и ответил:

– Извините меня, Георгий Михайлович, я погорячился.

– Вот и славно, что ты все понимаешь. А сейчас послушай меня внимательно. По сведениям, поступившим из центра, в паре с германским агентом работает молодая женщина. Она лично знакома с господином Отто фон Райнером, поэтому слишком широк диапазон ее полномочий. Известно, что к советским летчикам она проявляет искренний интерес. Твои действия должны быть направлены на сближение с германским персоналом, но старайся держаться достойно, настоящие немцы это ценят.

– Но все же есть хотя бы ее приметы? – спросил Штайнер.

– Если бы я знал! Тебе необходимо выяснить это самому.

Наступил воскресный день. Для большинства летного состава это был выходной день. Генрих был приглашен к Хансу Мозеру на именины. Торжество проводилось в узком кругу друзей в помещении летной столовой. На торжестве присутствовали ранее знакомые Генриху летчики, а также несколько новых пилотов. Были здесь и приглашенные русские девушки из обслуживающего персонала. На столе были хорошие вина и обильная закуска. Летчики изрядно выпили спиртного и танцевали с девушками под вальс Шопена. Играл патефон, который активно раскручивал немецкую пластинку. Генрих сидел за столом и о чем то оживленно беседовал с Мозером. В этот момент к их беседе присоединился Гельмут Хюбнер. Мозер и Штайнер из вежливости встали. Хюбнер обратился к Мозеру:

– Ханс, познакомь меня с единственным советским летчиком в нашей компании.

– С удовольствием, господин Хюбнер.

Мозер, похлопав Генриха по плечу, заявил:

– Это мой друг Генрих Штайнер, а это…

– Позволь я сам за себя отвечу, – перебил Хюбнер и произнес: – Полковник Гельмут Хюбнер! Здесь, в учебном центре, я являюсь представителем штаба Люфтваффе.