Фрэнк Йерби - Сатанинский смех

– Вы, мадам, видимо, ясновидящая? – спросил он.

– О, да, – улыбнулась мадам ле Джей. – Но тогда все женщины ясновидящие. Одни, естественно, больше, чем другие, но талант можно развить практикой. На самом же деле фокус здесь невелик – вы, мужчины, такие понятные…

– А я? – рассмеялся Жан. – Я тоже понятен?

– Меньше, чем другие, думаю. Но в этом вопросе больше, чем другие. Должна признаться, меня это удивило, это не вяжется со всем вашим обликом…

– Я, – сказал Жан, – не только не ясен, но вдобавок и не ясновидящий. Ваше сужде-ние не совсем точно, мадам ле Джей…

– Ах, вот как! Вы знаете, как меня зовут. Тогда у вас есть преимущество…

– Марен, – отрекомендовался Жан. – Жан Поль Марен, в прошлом из Прованса…

– Молодой оратор. Как же, как же! Габриэл говорил мне о вашем лице… простите, я иногда начинаю болтать, как все женщины…

– Я привык к своему лицу, мадам, – улыбнулся Жан. – Оно беспокоит остальной мир. Но мы отклонились в сторону. Вы читали мои мысли…

– Да. И она того не стоит! – выпалила мадам ле Джей. – Вы меня удивляете, вы не кажетесь глупцом.

– И тем не менее боюсь, что это так… во всяком случае, в отношении Люсьены.

– Так не будьте им. Судя по тому, что я слышала о вас, и по тому, что я сейчас вижу, у вас не так много слабостей. А эту слабость вы в настоящее время не можете себе позволить. Франция не может этого позволить…

– Франция? – удивился Жан.

– Да. У Габриэла есть список людей, с помощью которых он сможет спасти Францию. Возглавляет этот список де Лафайет. Вы тоже в этом списке. И если вы позволите этой кокетке погубить вас…

– Польщен, – сказал Жан.

– Не надо, – возразила мадам ле Джей, – сейчас для этого нет времени. Сейчас время только на то, чтобы делать дело, и немного времени, чтобы лить слезы, и неограниченное время, чтобы умирать – если можно умирать с пользой. Не героически, месье Марен! Время для вашего глупого мужского героизма прошло! Теперь надо умирать для блага Франции, а не ради тщеславия…

– О, Марен! – пророкотал с другого конца залы Мирабо. – Вижу, вас взяли в плен! Не слушайте ее, она окончательно испортит вас – она слишком умна. Такие женщины опасны!

– Все женщины опасны, – отозвался Жан, – без особых исключений!

Все молодые кавалеры разразились смехом.

– Вам виднее! – крикнул один из них. – Присоединяйтесь к нам, господин Марен, и опишите нам опасные качества мадемуазель Тальбот.

Жан направился к этой группе.

Люсьена обернулась к нему, глаза ее сияли, искрились насмешкой и смехом.

– Разве я опасна, мой Жан? – проворковала она. – На самом деле ты ведь не веришь в это?

– Верю? – улыбнулся Жан. – Я просто знаю это. Ты колдунья. Ты Цирцея, превращающая мужчин в свиней. Ты сирена, поющая неслыханные ранее мелодии. И с тем же результатом, моя дорогая, – мужчины умирают или сходят с ума…

Люсьена нахмурила лоб.

– Думаю, ты во мне ошибаешься, – сказала она. – Я никогда не превращала ни одного мужчину в свинью. С каких это пор, мой Жан, в этом появилась необходимость?

– Touche! [50]– хором закричали молодые франты, и вся зала разразилась смехом. Появились слуги, разносившие бокалы с вином. Все взяли по бокалу, и атмосфера еще более оживилась.

Жан пригубил свой бокал, но пить не стал. Это только кажется, что ты становишься более блестящим по мере того, как тянется вечер. Это заблуждение, рождаемое вином. Каждый человек здесь думает, что он блестяще остроумен, что его шутки необыкновенно веселы, а между тем половина того, что они говорили в течение последнего получаса, вряд ли имеет вообще хоть какой-то смысл. Вот Мирабо, мне думается, умеет пить. Глядя на него, никогда не скажешь, что он прикасался к бокалу…

Кое-кто из гостей начал уходить. Жан вопросительно посмотрел на Люсьену, но она была слишком поглощена беседой с тремя молодыми кавалерами, чтобы обратить внимание на его взгляд. Но Мирабо заметил и покачал своей львиной головой.

– Нет, господин Марен, – прошептал он, – у нас с вами есть дело после того, как закончится веселье. Поразвлекайтесь еще немного, а потом мы должны будем думать, разрабатывать планы…

Жан кивнул и двинулся по направлению к мадам ле Джей. Но он не успел дойти до нее, как остановился в изумлении. В гостиную вошел высокий худой мужчина, чье длинное доброе лицо Жан в свое время видел в течение нескольких недель, человек, который сделал все, что было в его силах, чтобы…

Жан бросился вперед с распростертыми объятиями, чтобы приветствовать господина Ренуара Жерада, в прошлом королевского коменданта в Провансе.

Жерад увидел его и предостерегающе нахмурился. Жан замедлил шаги, в гл.азах у него мелькнуло недоумение.

Ренуар Жерад протянул ему руку.

– Bon soir, M'sieur [51], – произнес он спокойно, но чуточку громче, чем было нужно. – С кем имею честь?

Жан в полном изумлении сделал шаг назад. Но господин Жерад крепко держал его руку и даже несколько притянул его к себе. И потом, почти не шевеля губами, натренированным ровным голосом опытного заговорщика выговорил:

– Я не забыл тебя, мой ученый разбойник. Но, ради Бога, не говори, что ты узнал меня. Иначе ты все испортишь…

Жан кивнул.

– Я депутат Жан Поль Марен от округа Сен-Жюль. А вы, гражданин?

– Просто Ренуар Жерад, – улыбнулся он. – Очень приятно познакомиться, гражданин Марен. А, вот и наш дорогой хозяин!

Мирабо тепло пожал руку вновь пришедшему гостю. Потом, наклонившись, прошептал:

– В маленькую гостиную, мой друг Жерад. Но не сразу. Побудьте здесь некоторое время. Выпейте вина. Потом незаметно исчезните. Вы, Марен, можете отправляться туда уже сейчас. Я присоединюсь к вам, как только смогу…

Жану пришлось ждать всего несколько минут, пока появился Жерад. На этот раз он широко улыбался, его карие глаза смеялись.

– Ну, старина, – сказал он, – много времени утекло с тех пор, а?

– Да, – улыбнулся Жан, – слишком много. Я годами ждал случая поблагодарить вас, месье Жерад…

– Для вас я Ренуар, – сказал Жерад. – Жаль, что тогда не получилось. Мне рассказывали вашу историю. Значит, та аристократическая девка предала вас?

– Нет! – запротестовал Жан. – Вы не знаете всей правды, месье Жерад…

– А какова правда? – улыбнулся Жерад.

Жан покраснел до корней волос.

– Она… она просто несколько задержала меня, – сказал он, – менее всего она намеревалась…

– Забудьте, старина! – рассмеялся Жерад. – Я пошутил. И, должен признаться, удовлетворил свое любопытство. Это слабость стариков…

“Никогда, – неожиданно подумал Жан, – я не видел никого, кто так сохранил бы молодость, как этот человек. Ему, вероятно, около шестидесяти, и, если не считать седых волос…”

Дверь распахнулась.

– А теперь к делу! – громогласно объявил граф де Мирабо. – Но прежде, месье Марен, несколько вопросов. Идеи Жерада я знаю, ваши не вполне. В этом сумасшедшем доме, каким является Собрание, разве можно составить ясную картину того, кто что думает?