Анель Арчер - Долина Дюн

– Ты могла бы спросить у меня, но не стала этого делать, – сурово произнёс он.

– Что теперь со мной будет, мессир? – Летиция кусала нижнюю губу. Кончик её носа покраснел от подступающих слёз.

– Пока ничего, – он отстранился. Чувствовал, как начинает болеть голова.

– Я останусь жить с вами? Как непорядочная девушка? На мне теперь никто не женится, мессир…

Она вновь начала плакать. Не в силах смотреть на её слёзы, Роджер достал из дорожного сундука мягкий плетёный пояс и связал ей запястья. Не произнеся больше ни слова, вышел из шатра, где его ожидали Фальк с Альбериком. Если Вильгельм уехал, то дисциплина должна оставаться на месте.

О чём мечтает рыцарь

Нормандия, январь 1052 года

Вильгельм вернулся, когда морозы ненадолго отступили. Роджер с Гийомом сидели на походных стульях в шатре Анри, который с жадностью уплетал свежий хлеб и жареную птицу. В перерывах делился новостями, вместе с едой проглатывая окончания слов. Гийом, поднял обе руки вверх и велел тому сначала доесть, а потом рассказывать, иначе так можно подавиться и лишить собравшихся интересного повествования. У выхода из шатра расположились воины, и молодой Анри невольно приосанился, чувствуя себя центром всеобщего внимания. Наконец, он доел, осушил кубок разбавленного водой вина, велел зажечь больше свечей и приступил к рассказу:

– В Алансоне тоже знали, что мы придём. Не было никакой внезапности, как рассчитывал Вильгельм! За стенами крепости укрылись все, кто только мог. Когда мы подошли, то предложили сдаться добровольно. Герцог сказал, что отпустит каждого и не причинит ему никакого ущерба. Но потом такое началось…

– Да не томи уже! – Гийом нетерпеливо барабанил пальцами по своему колену. – А то меня удар хватит от нетерпения.

– Так вот, – торопливо продолжил Анри, – люди высыпали на крепостную стену и начали смеяться. Размахивали шкурами зверей и клеймили Вильгельма внуком кожевника. Ну, и бастардом, разумеется. Выкрикивали оскорбления и проклятия. Велели нам убираться подобру-поздорову.

– И что сделал Вильгельм? – спросил Роджер, предчувствуя недоброе.

– Он велел вывести пленников так, чтобы их было видно. Тех, кого удалось найти в окрестностях Алансона. Воины, пастухи, торговцы… Тридцать человек и двое детей. Вильгельм велел отсечь всем пленным руки и ноги. Потом им снесли головы! У меня до сих пор в ушах звенит от стонов и криков! Земля насквозь пропиталась кровью этих несчастных. Затем их посадили в катапульты и отправили за стены Алансона… После этого крепость сдалась после короткого штурма.

– Зубы Христовы, – протянул Гийом и перекрестился. Собравшиеся тоже осенили себя крестным знаменем.

– Когда мы двинулись обратно, Вильгельм сказал, что точно так же поступит с Домфроном, и научит всех уважать его.

Роджер подумал о Летиции и почувствовал холод в груди. А ведь она тоже пленница! При осаде Домфрона Вильгельм может вспомнить о ней и предать той же участи, что и тех несчастных. И она хотела сбежать! Неужели знала, что так произойдёт с Алансоном? Но откуда? Роджер ощущал растущую стену недоверия между ним и Летицией. На самом деле никто не мог знать, как поступит Вильгельм, потому что решения приходили в его голову и реализовывались мгновенно, особенно под влиянием гнева. И в большую часть своих решений он никого не посвящал перед тем, как отдать новый приказ. Роджеру хотелось вернуться в свой шатёр и вновь допросить девушку, которую сделал своей любовницей. После той первой ночи она снова стала кроткой и тихой, оживая лишь от поцелуев в его руках. Казалось, Летиция смирилась со своей судьбой, но он ни в чём не мог быть уверен…

– Мы вошли в Алансон, – продолжал Анри, – и брали всё, что попадалось под руку. Золото, серебро, невольники, ткани и меха, оружие и коней, женщин и пленных. Многих людей перебили…

Роджер видел, как лица собравшихся приобретают ожесточённое выражение. Они живо наблюдали за тем, как жестикулирует Анри, как рассказывает о том, что не приветствующий казни Вильгельм в этот раз не сдержал своей ярости, готовый задушить голыми руками каждого, кто осмелился насмехаться над ним. При этом в Руане и в Байё чеканились монеты, на которых было выгравировано «Вильгельм Бастард» – герцог сделал это прозвище своим преимуществом, но насмешек не терпел, как и в детстве.

Вернувшись в лагерь, он велел продолжить осаду Домфрона, который сдался в начале марта. До крепости дошли слухи о произошедшем в Алансоне и над ней тут же взметнулся белый флаг. В лагере появились посланники со свитком о сдаче Домфрона, который подписал герцог. Чтобы защитить новые владения от анжуйцев, он распорядился начать строительство каменного замка в соседнем Амбриере.

После этого герцог созвал всех на охоту. Роджер ехал рядом с ним, обдумывая предстоящий поход в Пиренеи. Готье уже рассказал, что в крепости Арк многоэтажные башни, позволяющие на каждом этаже размещать лучников. И если граф д’Арк не впустит герцога для переговоров, то битва ожидается жаркой. Вильгельм намеревался решить вопрос миром и взять часть воинов для сражения с анжуйским графом, но после ситуации с Домфроном был настроен более решительно. Роджер видел, как в это утро сияли глаза герцога, словно он не мог сдержать радости. Почти не обращал внимания на сокольничих и охотников с гончими собаками, погрузившись в свои размышления. Гийом тоже молчал, понимая, что сейчас не время его отвлекать, но потом стал вполголоса рассказывать Роджеру о жадных монахах из Мэна, которые пытались прикарманить себе осла и телегу в придачу, но жители быстро вывели их на чистую воду. Дело кончилось прилюдным покаянием и возвращением украденного в лоно церкви. Роджер слушал вполуха, выжидая удобный момент, чтобы обсудить с Вильгельмом сдачу Домфрона и дальнейшие действия, так как под его руководством уже была сотня людей, изнывающих от нетерпения. Также он до сих пор не знал, как поступить с Летицией, и куда ему отправить девушку – в Бьенфет или в Арк.

Вслед за собаками, почуявшими дичь, вперёд рванул Гийом, криками созывавший своих спутников. Его беговой конь [18]не страшился ни колючих кустов, ни залежей валежника, перемахивая через поваленные стволы деревьев и пни. Вильгельм чуть придержал своего коня, давая возможность Роджеру поравняться с ним.

– Это мелочи, – отмахнулся он, не сводя взгляда с мелькавших впереди всадников и собак. – Мы ещё не напали на нужный след. Пусть тешат себя надеждой, как и все те несчастные, осмелившиеся выступить против меня. Я велел похоронить защитников Алансона с почестями. Остальные должны знать, чем им грозит неповиновение. Домфрон это понял.