Томас Костейн - Наполеон. Последняя любовь

Мария Валевская — «Кто не произносит имени этой молодой польской аристократки с известным состраданием, говоря о ней в связи с именем Наполеона? Еще и теперь на графиню Валевскую смотрят как на жертву Минотавра, который безжалостно набросился на свою добычу и подчинил ее своей грубой силе, несмотря на все ее отчаянные мольбы, несмотря на ее ужас и слезы. Это весьма распространенное мнение обязано своим происхождением главным образом мемуарам г-жи Ремюза, которая первая пустила слух, будто Наполеон через посредство Мюрата выбрал себе эту возлюбленную среди высшей польской знати, без всяких обиняков заставил привести ее к себе и предложил ей ужин, ванну и свою постель. Клевета или выдумка — это все равно одно и то же.

При ближайшем расследовании мы убеждаемся, что знакомство императора с этой молодой женщиной, единственной кроме Жозефины, которой он отдал больше, чем мимолетное увлечение, завязалось если не вполне идеальным, то во всяком случае не настолько грубым образом. Мы встречаемся здесь во всяком случае с чувством, какого ни раньше, ни впоследствии Наполеон не дарил женщине. Он сам впервые здесь встретился с существом, которое чувствовало, как он, которое отвечало его нежности от всего бескорыстного сердца, которое было всецело предано ему и жило только им и для него. Правда, брак с эрцгерцогиней положил предел этой страсти, этой любви, не знавшей ни препятствий, ни границ, но вполне она не прекращалась никогда». (Г. Кирхейзен «Женщины вокруг Наполеона»)

Ла Беллилот — «Одна прелестная женщина, первая после Жозефины, сумела временами отрывать его от великих мыслей и прогонять ревнивые заботы своими поцелуями. Полина только недавно стала женой лейтенанта Фуреса и не встречала еще и двадцатой весны своей жизни. Она была родом из Каркассона, того самого города, где впервые увидел свет преданнейший из слуг императора, государственный казначей Пейрюс. Она была незаконной дочерью одной кухарки по имени Беллиль. Отец ее был неизвестен. Маргарита-Полина должна была уже с ранних лет зарабатывать средства для существования. Она поступила в обучение к одной портнихе в Каркассоне. Но ее веселый, живой нрав делал ее нечувствительной ко всем невзгодам жизни, и несмотря на бедность Полина была счастливейшим созданием. Как беззаботная птичка распевала она с утра до вечера, не беспокоясь о том, что сулит ей завтрашний день. Все — и женщины, и мужчины — любили ее и дали ей прозвище Беллилот, нечто вроде уменьшительного имени от фамилии ее матери. В доме своей хозяйки Беллилот познакомилась с ее племянником, лейтенантом Фуресом, который не задумался жениться на ней. Когда вскоре после этого армия отправилась в египетский поход, молодые не захотели расстаться друг с другом, несмотря на строгий приказ, изданный главнокомандующим, не брать с собой женщин в поход. Беллилот пришлось одеться в егерскую форму, и, переодетая таким образом, она подобно многим другим благополучно добралась вместе с мужем до Александрии.

Полина Фурес была блондинка с голубыми глазами, словно жительница севера. Генерал Полен говорит, что ее роскошные волосы могли бы закутать ее всю, как золотая мантия, если бы она носила их распущенными, а он мог кое-что знать об этом, потому что был впоследствии ее возлюбленным. Ее темно-голубые глаза ласкали своим взглядом, производя впечатление чего-то в высшей степени мягкого, бархатистого. Длинные, темные ресница осеняли их, а тонкие темные брови, словно нарисованные рукой художника, составляли красивый контраст со светлым золотом ее волос.

В Каире, где находилась главная квартира, прекрасная лейтенантша играла большую роль. В главной квартире было очень мало французских женщин, потому что только немногие отправились в поход вместе с мужьями. И Беллилот была среди них самой хорошенькой и веселой представительницей своего пола. Она бывала всюду, на каждом обеде, на каждом балу, на каждом концерте, устраиваемом офицерами. Таким образом однажды она привлекла к себе внимание главнокомандующего. Арабские женщины были не во вкусе Наполеона; их мясистость, так ценимая восточными людьми, и их специфический запах были ему противны.

Несмотря на недостаток в европейских женщинах, египетская армия не была лишена развлечений. В Каире, на парижский манер, был свой «египетский Тиволи», нечто вроде увеселительного парка, где солдаты и офицеры развлекались по-своему. Конечно, он не мог сравниться с парижским по изяществу и разнообразию увеселений, но в походе не приходится быть притязательным.

В этом-то увеселительном парке генерал Бонапарт и увидал впервые мадам Фурес. Она пришла гуда в сопровождении своего мужа и нескольких других офицеров. Ее белокурые волосы отливали чистым золотом, и ее свежие розовые губы улыбались обворожительно. Наполеон не стал откладывать своих чувств в долгий ящик и дал полную волю своей чувственной вспышке. Его желание равнялось приказанию властителя. Уже в этом первом приключении сказывается будущий властелин, который поручал своим слугам приводить к нему понравившихся ему женщин». (Г. Кирхейзен «Женщины вокруг Наполеона»)

Грассини — «Джузеппина Грассини, перед красотой и талантом которой преклонялась вся Италия, молодая певица, которая в роли Джульетты[17] сумела достигнуть идеала и как никакая другая пела в дивном дуэте с Ромео:

Dunque mio bene

Tu mia sarai?

была наряду с Бонапартом самой популярной личностью в Милане. Чужеземные и туземные князья добивались ее благосклонности. Принц Август Английский, позднее герцог Суссекский, почитал счастьем для себя быть рабом прекрасной примадонны, которой нравилось запрягать его в свою триумфальную колесницу и править им одним взглядом огневых глаз. Только на него, на единственного, на генерала Бонапарта ее красота не производила впечатления. Он видел в ней только театральную красоту и слышал только ее великолепный голос. А для него-то именно Джузеппина хотела быть не артисткой, а женщиной. Ей было двадцать четыре года, она была высока и стройна, с черными волосами и огневыми глазами, настоящий тип красавицы-итальянки[17]. Густые, черные брови резко выделялись на ее смуглом, матовом лице. Ее взгляд горел любовью и страстью, ее движения были одновременно изящны и величественны. И всего этого не замечал генерал Бонапарт! Он видел только Жозефину с ее пленительной, неподражаемой грацией креолки.

Три года спустя, когда его любовь к Жозефине уже получила значительную трещину, он во второй раз вступил в Милан, увенчанный лаврами, и только тогда впервые он заметил красоту певицы.

Актрисы были наиболее легко доступные женщины. Ему стоило только приказать, — и они тотчас же были в его распоряжении. Джузеппина Грассини только и ждала этого приказания, чтобы броситься в его объятия со всей страстностью своего южного темперамента. К тому же она была певица, а Наполеон любил музыку больше всех других искусств, хотя сам был в высшей степени немузыкален. Он услыхал пение артистки в концерте и пришел в такое восхищение, что немедленно позвал ее к себе. Джузеппина не заставила себя долго просить. Ее заветное желание исполнилось: она была возлюбленной Бонапарта, величайшего человека своего времени! Наконец-то он удостоил ее воздать ей должное как женщине.