Томас Костейн - Наполеон. Последняя любовь

Спустя несколько дней после того, как ей позволили снова вести активную жизнь, девушка отправилась, чтобы поближе посмотреть на особняк. Она привязала Монти к кусту как раз за пределами охраняемой зоны. На вершине плато, где стоял дом, не росли деревья или высокие кусты и не было никакой тени. Девушка подошла к дому совсем близко. На ее просьбу, обращенную к губернатору, разрешить посещать императора тот ответил резким отказом, начертанным прямо на послании. Сейчас девушка видела, что караульные находятся близко от Лонгвуда, и из дома не раздавалось ни звука. Крышу восточного крыла уже достроили: над ней возвышались высокие трубы каминов. «По-моему, я могу рискнуть и заглянуть в дом, — решила Бетси.

Передняя дверь была открыта, и она очутилась в красивом зале, разделявшем дом на две равные части. Она сделала несколько шагов, и они эхом разнеслись по пустому помещению. Дальше девушка проследовала на цыпочках. Она прошла гостиную, библиотеку, после чего решила заглянуть в спальные апартаменты. Бетси прошла в гардеробную и там обнаружила, что в комнате, где в будущем Наполеон станет проводить утро, будучи в халате, находятся три офицера в форме.

Они тихо переговаривались у окна, стоя к ней спиной. У другого окна, выходящего на Лонгвуд, согнутая фигура разглядывала, что там происходит с помощью подзорной трубы. При первых звуках ее шагов наблюдатель резко выпрямился. Это был сэр Хадсон Лоув.

В то же мгновение к ней повернулись офицеры.

— Господи! — шепнул один из них, подкручивая усы. Другие офицеры уставились на девушку.

— Что вы тут делаете? — потребовал ответа губернатор.

— Я… Я хотела посмотреть дом изнутри, Ваше Превосходительство, — ответила Бетси.

— А у вас есть разрешение?

— Нет. Ваше Превосходительство.

— Ха! Вы, наверно, та самая дочь Бэлкума?

— Да, Ваше Превосходительство.

Темные брови сошлись как при грозе.

— Разве вы не получили отказ на вашу просьбу?

Бетси кивнула.

— Да. Но… Но я не собиралась появляться в Лонгвуде. Мне просто хотелось посмотреть новый дом.

— Разве вам не ясно, что вы нарушили закон?

— Нет, нет. Только не закон, Ваше Превосходительство. Я не имею с ним никакой связи и… не оказываю ему никакой помощи. Разве не в этом состоит ограничение?

— Я не нуждаюсь в ваших разъяснениях, в чем состоит закон! — завопил сэр Хадсон Лоув. — Я вам объясняю, что, придя сюда, вы нарушили правила, установленные мною, чтобы предотвратить всяческое общение с заключенным. Вам немедленно следует покинуть дом. Я поговорю с вашим отцом об этом.

— Пожалуйста, вам не в чем винить отца…

— Мне не нужны ваши указания по поводу того, что я должен делать, а что — не должен, — Лоув был в ярости. — Теперь уходите прочь, уходите! Отправляйтесь домой! Вы меня слышите? И никогда больше не возвращайтесь!

Когда Бетси покинула комнату, губернатор некоторое время молчал. Он был весь багровый от злости, и у него дико горели глаза.

— Какая дерзость! — наконец пробормотал он. Потом он обратился к одному из офицеров: — Чаллонер, это вы думаете о девушке?

— Что… Что я о ней думаю?

— Да, я спросил вас именно об этом. Каково ваше впечатление?

— Ну, сэр, она просто красотка, разве не так?

— Это все, что вы заметили? Бейтс-Бетвик, — спросил он другого офицера, — вы что-нибудь такое заметили… кроме того, что этот идиот Чаллонер сказал о ее внешности?

— Да, сэр.

— Что?

— Ну, сэр, я не могу это сразу сформулировать.

— Вы тоже считаете ее красивой?

— В общем-то да, сэр.

— Неужели среди моих офицеров нет ни одного умного человека? Скримпсон, кажется, она на вас не произвела такого глубокого впечатления, как на этих двух ослов. Садитесь на коня и следуйте за девицей. Я должен быть уверен, что она отправится прямо домой и там останется.

— Слушаю, сэр.

Тропа свернула на Лонгвуд до того, как выйти на дорогу в Джеймстаун у «Хаттс-Гейт». Бетси, проезжая мимо, заметила знакомую голову, возвышавшуюся над оградой, окружавшей небольшой садик. Девушка понимала, что не смеет замедлять скорость даже ни на секунду, и поэтому она просвистела первые ноты «Лиллибулеро». Император копал, он выпрямился и начал радостно махать Бетси, ожидая, что она заедет к ним. Но Бетси заметила Скримпсона и, покачав головой, отправилась к своему дому.

Вечером Бетси рассказала отцу о том, что случилось. Ему было неприятны эти новости.

— Не думай, что я боюсь его мести. Он ждет возможности избавиться от нас, и тебе это известно. Конечно, мы не умрем с голода, если он так сделает и, возможно, будет даже лучше, если мы покинем этот ужасный остров. Прошу тебя, девочка моя, не делай ничего больше, что может привести его в ярость. Мы не должны давать ему в руки козыри.

— Я действительно, сказала что-то непоправимое?

— С ним вообще не следовало разговаривать… и отправляться в этот дом не надо было. Он нас терпеть не может, потому что мы симпатизируем Наполеону, и император к нам хорошо относится. Не стоит его провоцировать.

Позже, когда отец пил портвейн, он начал спрашивать дочь о внутренней планировке и отделке Нового Лонгвуда. Ему не удалось все повидать самому. Бетси ему подробно рассказала, и отец мрачно усмехнулся.

— Кажется, это весьма приличное место. Очень жаль.

— Папа, что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, жаль, что Наполеон никогда не будет там жить.

Бетси ничего не поняла.

— Вы хотите сказать, что он умрет еще до переезда?

— Нет, нет. В последнее время он выглядит намного здоровее. Он стал следить за своим видом, и это принесло ему пользу — он похудел, у него появился здоровый цвет лица. Нет, дитя мое, здесь другая причина. Как ты думаешь, почему правительство тратит столько денег на строительство Нового Лонгвуда?

— Наверно, им стало понятно, что они несправедливо относятся к Наполеону.

Бэлкум покачал головой.

— Все дело в политике. Кабинет понял, что по всей стране распространяется волна сочувствия по отношению к императору. Наружу всплыла правда о Лонгвуде, несмотря на отчаянные попытки нашего отвратительного губернатора замолчать ее. Много статей печатается в либеральных газетах. Поэтому… пришлось предпринять кое-какие действия. И ответом стала новая резиденция. Теперь представь себе, что император узнал об этом и раздумывал, как обратить себе на пользу эти настроения? Я никогда не слышал, чтобы он высказывался по этому поводу, и никто в Лонгвуде мне ничего не говорил. Но мне понятно, что он надеется, что возмущение в Англии станет настолько грозным, что правительству придется перевести его куда-нибудь в другое место со Святой Елены. Этого не случится, если он станет жить в новом дворце, где будет чисто и удобно. Только ужасные условия, в которых он живет, вызывают к нему сочувствие. Поэтому он никогда по собственной воле туда не переедет. Это абсолютно точно.