Сергей Гаранин - Смутное время. Документальный рассказ о службе в милиции в смутные, переходные времена

– Ага, – утвердительно говорю я, протягивая на подпись товарищу Председателю Ленгорисполкома протокол, который тот к моему удивлению подписывает.

При выходе из дома на воздух, вначале услышал, а затем и увидел вторую нашу группу во всей её «светомузыке».

Из машины как пробка из бутылки шампанского выскочил начальник отдела ОВО, прохрипев мне:

– Протокол!

– Да я бы и сам Вам привёз, – козырнув шефу и протягивая протокол, скромно сказал я.

– Ну, вы блин даёте… – только и смог сказать мне начальник, с трудом впихивая грузное тело в тесный патрульный «москвич».

С тех пор я прослыл «правдорубом», почти «оппозиционером». В отделе меня зауважали, а кое-кто в руководстве даже стал побаиваться.

В другой раз прибыли по тревоге к забывчивому генерал-майору милиции Цветкову. Квартиру открыла супруга заместителя начальника Главка, перепугавшись, позвала мужа, и тот выскочил к нам в семейных трусах, но зато в генеральском кителе, накинутом поверх майки-алкоголички.

На этот раз договорились по мирному, без протокола. А то подумаете, что я действительно совсем «ку-ку»…

Останавливаемся мы как то под красный светофор на Лермонтовском проспекте, напротив Синагоги.

Неожиданно какой-то наглый «жигуль», с крайнего левого ряда, да ещё и под запрещающий сигнал светофора, резко вывернул направо на улицу Декабристов.

Я возмущённо командую:

– Догнать…

Под загоревшийся зелёный срываемся в погоню, какой-то «чуйкой» решил не включать проблесковый маячок и сирену.

На подъезде к Театральной площади поравнялись с «наглым жигулём», я, опустив стекло, жестом предлагаю водителю принять вправо и остановиться.

Сидящий рядом с водилой мужик, с исказившимся красным от отчаяния лицом, нервно-испуганно прокричал мне в открывшееся окошко:

– Машина Комитета Государственной Безопасности, – при этом он, выпучив глаза, стал «убедительно» демонстрировать мне трубку на витом шнуре от бортовой радиостанции.

Сразу сообразив, что можем сорвать контрразведчикам операцию, мотнув утвердительно головой чекистам, дал команду отваливать, и мы, разойдясь бортами на Театральной площади разъехались.

«Жигуль» резко ушёл вправо, а мы, «прикинувшись ветошью» и стараясь не привлекать внимания, плавно повернули налево.

Едем как то по Сенной площади, она в 80-е годы была именно площадь, «гладко» заасфальтированная, и без нынешних дизайнерских «примочек».

Вижу, что под дорожным знаком «Остановка запрещена» стоит жигулёнок с гражданскими номерами и с «сопливым» пареньком за рулём.

Даю команду остановиться, выхожу, представляюсь, спрашиваю – почему стоит под запрещающим знаком.

Сопляк молча тычет мне в нос удостоверение сотрудника милиции.

Прошу предъявить в открытом виде, в удостоверении написано, что его обладатель младший лейтенант милиции.

– Это не даёт Вам право парковаться под запрещающим знаком на личном авто, – информирую я «младшого».

И тут, наконец, сопляк предъявляет мне «непроверяйку». «Карточку» с запретом проверки кем-либо водителя, автомобиля, перевозимого в нём груза и людей, выдаваемую 7-й службе МВД, так называемой «службе наружного наблюдения» или в простонародье «наружке», «топ-топам».

– А сразу сложно было показать «непроверяйку», я бы незамедлительно отвалил и не светил тебя, а ещё лучше встал бы ты на два метра дальше, в не зоны действия запрещающего знака, и не привлекал бы тогда внимания милиции, да и вообще людей к своей персоне – резонно наставляю я молодого «коллегу», возвращаясь к своей машине.

Передали нам как-то по рации информацию, что на одном из охраняемых объектов на набережной реки Фонтанки, сторож просит оказать помощь. Включаю проблесковый маячок, следуем на «заявку» на скорости около 60 км.

На полпути нас неожиданно обгоняет чёрная волга с ЛЕБовскими номерами.

Вижу на переднем пассажирском сиденье злобное лицо упыря в гражданке (в советское время начальники ездили исключительно рядом с водителем).

Волга резко подрезает нас, вынуждая остановиться. Я не выключая «маячок» спокойно выхожу из патрульной машины и, не представляясь, вопросительно смотрю на выскочившего из «Волги» мужика в костюмчике.

– В чём дело, – спокойно интересуюсь я.

Мужик ещё больше звереет и вопит:

– Кто такие?! Почему ездите по городу с включённой мигалкой!

По номеру машины понимаю, что передо мной какой-то начальник силовых структур, но без формы блин, ну не желаю я, не пойми, кому представляться, да ещё такому борзому.

– Представьтесь, пожалуйста, сами, не вижу Ваших знаков различия…, – начинаю, по мнению начальника, борзеть уже я.

– Я новый начальник ГАИ Ленинграда и области полковник…! – окончательно задохнувшись от возмущения, гордо докладывает мне полкан в костюме.

– Старший группы задержания сержант Гаранин, – лихо, козырнув, наконец, представился и я, – следуем на заявку по оказанию помощи сторожевой охране.

– Будете наказаны, – обещает мне главный гаишник Ленинграда и его окрестностей, трясущейся от праведного гнева рукой записывая в блокнот мою фамилию и номер патрульной машины.

3 августа 1984 года снится мне сон, как на отработке «тревоги» я подхожу к дверям квартиры, тяну её на себя за ручку, та медленно открывается, и за дверью вижу силуэт человека с направленным мне в лицо пистолетом.

Я делаю бросок вперёд в попытке выбить пистолет, но не успеваю.

Грохнул выстрел, вспышка слепит глаза. Я не чувствую боли, но мне нечем дышать! Я чётко вижу приближающийся, вставший на дыбы асфальт. Я даже вижу в нём трещинки, нет трещины, нет, это уже огромные расщелины в которые я лечу.

Я задыхаюсь, свет окончательно меркнет, полная темнота, я умер!

И тут я просыпаюсь, схватившись за горло, хватаю ртом воздух, сердце рвётся из груди!

Сон был настолько яркий, чёткий и неожиданно жутко реальный, что утром я его рассказал Ире, почему-то сказав при этом, что если меня пристрелят, уточни у ребят, как всё произошло.

В этот день, а точнее в грядущую ночь с 4 на 5 августа 1984 года я заступал на 12-ти часовое дежурство.

Дальше я дам выдержку только из одной из многочисленных в те дни публикаций в прессе, из статьи «Погоня в ночи» напечатанной в рубрике «Будни милиции» в газете «Ленинградская правда», а потом расскажу уже от первого лица, как всё было:

«Москвич» не спеша двигался по ночному городу. Исаакиевская площадь, Адмиралтейская набережная – повсюду тишина.

Сквозь разведённые крылья мостов поднимались вверх по Неве громады теплоходов. Вот бы сейчас прогуляться по набережной, полюбоваться рассветом, подумал про себя старший группы задержания сержант милиции С. В. Гаранин. Но нельзя, надо ехать по выверенному, знакомому до мельчайших деталей маршруту, можно только опустить стекло и вдохнуть свежий невский ветерок.