Александра Базлова - Так исчезают заблужденья…

Однажды утром Ирина не проснулась. После ее смерти Аркадий, несмотря на свои успехи как хирурга, чувствовал себя неприкаянным, ненужным. Привычка постоянно заботиться о ком-то, выработавшаяся за время болезни жены, оказалась невостребованной. Но он был честным и добросовестным врачом, которому иногда удавалось помогать людям в достаточно тяжелых случаях, и это не осталось незамеченным. У него, помимо работы в госпитале, появилась частная клиентура. Аркадий пробовал писать для медицинского журнала, и ему было приятно видеть свои статьи напечатанными. Но вместе с успехом явились завистники. На него писали доносы руководству. А однажды он нашел свои вещи и инструменты разбросанными по полу в кабинете и залитыми нечистотами. С тех пор Аркадий стал запирать кабинет на ключ. О скорой медицинской карьере, которую ему пытались перекрыть с помощью кляуз, он и не мечтал, и потому недоброжелатели впоследствии стали досаждать ему не так активно. Аркадий просто работал, делая, что от него требовалось, но более ничего не предпринимал, жил, как будто бы плывя по течению.

Так прошло около двух лет. Однажды августовским утром к нему в дверь постучался невысокий крепко сложенный человек примерно такого же возраста, как сам Аркадий. На его простоватом круглом лице читались волнение и озабоченность. Он представился как помещик Илларион Данилович Верейский.

– Я чрезвычайно рад, что застал вас дома, – говорил посетитель, переминаясь с ноги на ногу и вертя в руках свою шляпу. – Сначала я обратился к своему знакомому врачу Пустовойтову, но он уезжал в госпиталь и дал ваш адрес, сказав, что у вас сегодня вроде как неприсутственный день. Помогите нам, пожалуйста.

Пустовойтов был одним из немногих врачей, с которыми Аркадий поддерживал дружеские отношения.

– Что у вас случилось? – спросил Аркадий.

– Моя теща уже несколько дней страдает от огромной гноящейся опухоли на руке. Конечно, старается терпеть с достоинством, ведь она вдова погибшего в войну майора. Но мы-то знаем, что и по ночам не спит, и плачет от боли… А это ужасно: видеть, как человек мучается, и не иметь возможности ничего сделать. Поедемте, пожалуйста: я вас отвезу, привезу и заплачу, сколько требуется. Это не очень далеко, верст тридцать в сторону Петергофа…

Аркадий переоделся, собрал инструменты и другие необходимые вещи, попросил служанку упаковать немного холодной говядины, хлеба и овощей и вышел на улицу вслед за гостем. Возле парадной стояла бричка, запряженная парой лошадей, на козлах дремал молодой кучер.

– Садитесь, пожалуйста, Аркадий Лаврентьевич, куда вам удобно. Сейчас Федор сумки ваши разместит и верх поднимет, а то солнце уже высоко, жарко будет.

– Илларион Данилович, а может быть, без отчества? – предложил с улыбкой Аркадий. Ему был симпатичен этот немного суетливый, но искренний в своих проявлениях человек.

– Хорошо, – улыбнулся в ответ Илларион, – По правде говоря, господин Пустовойтов вас отрекомендовал как очень опытного врача. Я опасался, что вы в почтенном возрасте и вам непросто придется, ведь нужно будет проехать более двух часов по жаре.

– После поездки из Ярославля в Петербург меня никакие дороги не страшат, – ответил Аркадий.

– Ух ты, так вы из Ярославля! Это же страсть как далеко! А я вот из Петербурга, дальше ста верст никуда не ездил.

Все неловкости были сняты, и по дороге новые знакомые уже непринужденно беседовали. Аркадий угостил Иллариона и возницу своими припасами, чему те весьма обрадовались, потому что выехали из дома в седьмом часу утра и так волновались об успехе своей миссии, что не взяли с собой ничего съестного. Илларион рассказал, что поместье свое он получил в наследство от дальней родственницы в очень запущенном состоянии и сначала собирался его продать. Но вскоре встретил замечательную барышню и женился. Тогда и возникла идея всей семьей попытать счастья в деревенской жизни. Вместе с молодой женой Анастасией Илларион привез в поместье ее мать Марию Степановну, сестру Лидию и маленького брата Алешу.

Поначалу, продолжал Илларион, им пришлось очень непросто. Урожай был собран плохой, а в доме дымили печки, протекала крыша, проваливались полы и не закрывались окна и двери. Когда наступила осень, жена стала проситься обратно в город. Илларион колебался: он хотел для своих близких лучшей участи, но никак не мог переступить через себя и признать свое фиаско как помещика, потому что перспектива возвращения на нелюбимую службу совсем не радовала. Выручила Мария Степановна. Она сказала, что при всех неудобствах польза от деревенской жизни очевидна: у Насти прекратились давно мучившие ее мигрени, а Алеша здесь вообще ни разу не болел, хотя в Петербурге постоянно простужался. Мария Степановна выделила из своих сбережений некоторую сумму на ремонт дома, и дело пошло скорее.

Соседи, приезжавшие познакомиться с вновь прибывшими помещиками, сочувствовали их непростому положению, но Иллариону казалось, что все они втайне радуются, что у них самих все не так плохо. И только один из соседей, Иван Федорович Мелентьев, не стал сокрушаться по поводу ситуации, в которой оказался Илларион с семьей, а предложил помощь. Свое нынешнее поместье Иван Федорович поднял практически из руин и хорошо понимал, каково приходится молодому соседу. Он уступил ему на время своего управляющего, очень опытного по части ремонта и стройки человека, и порекомендовал хороших плотников и резчиков по дереву. Также дал ценный совет: в первую очередь следует восстанавливать не то, что более всего разрушено, а то, что более востребовано.

Мартынов А. Е. (1768–828). «Вид усадьбы летом». 1820-е годы

Заботясь о будущих урожаях, Илларион решил применить научный подход, почерпнутый им из выписанных из Москвы сельскохозяйственных журналов. Он велел крестьянам засеять земли, которые должны были быть оставлены под паром [19] Пар в земледелии – вспаханное поле, оставляемое на одно лето незасеянным с целью подготовки к будущим посевам. , смесью из кормовых трав. Крестьяне ворчали, но ослушаться барина не смели. Соседи сочли это глупостью городского человека, ставшего помещиком без году неделя. Однако результаты не заставили себя ожидать. Когда появилось больше кормов, стало больше скота и навоза, и дела с удобрением и обработкой полей пошли лучше. На третий год у Иллариона получился очень приличный урожай. Тогда же, к его огромной радости, родилась дочь Сонечка.

– И, знаете, Аркадий, мне все это так интересно, так нравится наблюдать, как вспаханная земля превращается в колосистое поле, как коровы пасутся, как яблоки созревают, как амбары наполняются. Видимо, я хоть и петербуржец, а по натуре деревенский житель. Жаль только, что маменька с папенькой не дожили, они бы за меня порадовались, я у них единственный сын, – рассказывал помещик.