Михаил Метаков - Народ и авгуры власти. Драйверы российской демократии

Разве каждодневные заботы и чаяния простых людей были в центре внимания президента Порошенко и его правительства после госпереворота? Как бы не так! С точностью до наоборот под прикрытием лозунгов о желанных европейских ценностях шло тотальное разворовывание и разграбление страны, еще вчера имевшей всё лучшее и передовое среди республик Советского Союза. И самое страшное преступление этих авантюристов состояло в том, что под эгидой американских и европейских кураторов на Украине была развязана самая настоящая гражданская война против собственного народа и русских братьев.

Такие оборотни-перевертыши, скорее всего, даже и не снились авторам знаменитых «Вех», когда они предупреждали о скрытых угрозах, таящихся в двуличной природе маниакальных вождей, одержимых примитивными представлениями о настоящем демократическом созидании и зараженных безграничной жаждой личной наживы.

Закон, открытый веховцами, универсален и применим не только к отдельным революционным радикалам, но и носит пока, к великому сожалению, всеобщий характер. Ничем не отличаются от описанных выше героев «Вех» практически все правящие элиты современного Запада. Опасная иллюзия «исключительности», вбитая в массовое сознание американцев и европейцев, представляет собой веками отработанный механизм изощренного идеологического, правового, экономического и психического превосходства, благодаря которому власть и крупный капитал поступают также как и веховские социалисты-радикалы. Под красивыми вывесками о передовой демократии скрываются насилие и дискриминация в собственных странах, кровь экспортируемых «цветных революций» на всех материках и беспощадный размен миллионов человеческих жизней на преступное расширение рыночных пространств и умножение капитала нуворишей-конкистадоров. Более того, и это железобетонно подтверждено жизнью, сами граждане, т.е. население ведущих держав (говоря ленинским языком – «государств-рантье»), являются главными заказчиками и потребителями именно такой политики. Потому что их ментальная привычка жить в достатке и комфорте за счет других является определяющим фактором и детерминантой экспансионистского, колониального и протекционистского курса правящего класса. И это, пожалуй, основная фундаментальная проблема, определяющая всю гуманитарно-политическую повестку будущей жизни человечества.

Главный корень зла западной демократии тщательно маскируется под либеральные права и свободы, но суть его остается прежней и она предельно откровенно была выражена еще во времена правления английского короля Генриха VIII (1509—1547). Именно тогда родилось подлинное кредо правящей элиты и молодой европейской буржуазии. Это «кредо» от имени Королевского совета Англии было озвучено ранее королем Ричардом II в адрес крестьян, бунтовавших в 1381 году против наступающего капитализма, которому был нужен безземельный работник – безропотный фабричный раб. В одном из источников, дошедших до нашего времени, это звучало так: «Отныне ваша рабская зависимость будет несравненно более суровой. Ибо до тех пор, пока мы живы и божьей милостью правим этой землей, мы не пожалеем ума, сил и здоровья на то, чтобы ужас вашего рабского положения стал примером для потомков…» (Чарлз Поулсен. Английские бунтари. 9. Разгром и репрессии. – М.: Издательство «Прогресс», 1987). С тех пор минуло более четырех столетий, но в современной западной демократии эта базовая парадигма работает и продолжает свой модернизированный дискурс в разных политических проектах.

И все-таки чем же, спросит читатель, отличаются интересы и мотивы веховских героев-фанатиков от их более поздних «сородичей»? По большому счету и в принципе – ничем, просто изменились и шагают в ногу со временем формы и технологии идеологического, психологического и экономического воздействия. При этом под лозунгами заботы о личности, ее правах и свободах обеспечиваются лишь номинальные социальные гарантии и комфорт. В этом смысле любой радикально настроенный коммунист, либерал и социал-демократ мало чем отличается от членов небезызвестного «бильдербергского клуба» – воленс-ноленс, для тех и других в контексте сказанного веховцами страсть к устроению земного рая становится страстью к разрушению…

А когда же на самом деле возникла демократия и каковы были ее истоки? Данный вопрос чрезвычайно важен для нашего повествования и поэтому в начале книги ему отводится отдельное место. Чтобы ответить на него, последуем мудрому совету еще одного великого француза – философа, писателя и просветителя Вольтера. В своем стихотворном произведении «Послание к автору новой книги „О трех обманщиках“», написанном в 1769 году, он утверждал, что если бы Бога не существовало, его следовало бы выдумать. Следуя вольтеровской логике и применительно к нашей теме можно сказать и так – если бы не было демократии, то ее следовало бы придумать.

Видимо, примерно таким образом и зарождалось «единобожие» демократии как универсального механизма организации жизнедеятельности общества и государства, продиктованное временем и законами развития цивилизации взамен стихии и хаосу прошлого. А само название этого понятия пришло позже и по сути это слово также как и слоган «Бог» не нуждается ни в каком лингвистическом спектральном анализе – оно понятно на любом языке и звучит одинаково для характеристики устройства жизни народов и государств в прошлом, настоящем и будущем…

Многие специалисты и эксперты утверждают, что демократия как таковая возникла вместе с первыми государствами. При всем уважении к мнению этих профессионалов, необходимо констатировать, что это не так – демократия как набор общих примитивных навыков, привычек и табу зародилась еще на ранних стадиях существования и сожительства родоначальников «гомо сапиенс». Именно тогда могучий инстинкт самосохранения заставил наших далеких предков-приматов овладевать способами коллективного выживания в дикой природе, выбирать вожаков племени, сообща охотиться и вести хозяйство, слушаться старших и подчиняться большинству, защищать своих детей и т. д. Одним словом, есть все основания полагать, что у демократии была собственная предыстория, связанная с жизнедеятельностью первых человеческих сообществ.

По прошествии многих тысячелетий, уже в античном мире и на заре христианства, был окончательно признан и сформулирован сам термин «демократия». Это определение, введенное в публичный оборот в рабовладельческих городах-полисах Древней Греции, на первый взгляд, резко диссонирует с социально-классовой и сословно-кастовой структурой государственных образований того времени. Но другого общепризнанного понятия, видимо, не нашлось и отцы-основатели древнегреческих полисов – зажиточные и полноправные граждане – согласились (будем считать, что на добровольной договорной основе и по совету сограждан-мудрецов) использовать это слово официально в публичном пространстве. С тех пор оно обросло массой фундаментальных и прикладных смыслов, трактовок и ассоциаций, получило широкое и многозначное применение в научном, политическом и обыденном обиходе…