Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея

— Ной, — снова спросил я, — всякий раз, читая Библию, я представлял себе, как гибнет, как тонет все живое. Наверное, люди, в том числе и дети, взбирались на верхушки деревьев и вершины гор… И перед лицом смерти молили Бога о пощаде. Где в эти минуты было Его милосердие?

— Трудный вопрос. Создателю нашему виднее. Он был терпелив и не раз предупреждал грешников о предстоящей каре. Но они продолжали предаваться своим греховным страстям. Они были глухи к предостережениям…

— Но дети!

— Они ничего не видели вокруг себя, кроме греха. И им суждено было вырасти тоже грешниками. Если вы хотите, чтобы в сосуде вода была чистой, то должны из него выплеснуть все, бывшее в нем прежде.

— Очень жестоко… И мне трудно с этим смириться. Но вот еще вопрос. С вас и детей ваших пошли новые поколения. Земля вновь заселилась людьми. И вновь вода в сосуде замутилась. Земля сегодня переполнена греховностью и преступлениями еще больше, чем до потопа. Выходит, зло вечно и неистребимо?

— Сатана неутомим в своих черных замыслах и делах. Но Бог милостив. Когда я вышел из ковчега, то построил алтарь, дабы принести своему Господу жертву в благодарность за спасение. И Бог дал мне и сыновьям моим утешительное обетование. Он сказал, чтобы мы не боялись дождя. За дождем больше никогда не последует потоп. Зато можно будет увидеть семицветную радугу. Бог ее повесил на лучезарный свод в знак вечного мира с людьми и всеми земными тварями.

Услышав последние слова, я взглянул на сияющее небо. Ной перехватил мой взгляд.

— Да, — сказал он, — это знамение свыше. Богу угодна наша встреча.

— Выходит, вы пришли ко мне с просьбой, наказом, Божьим благословением?

— И с первым, и со вторым, и с третьим… Слышал ли ты, сын мой, такое изречение: «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его».

— Не только слышал, но и знаю: изречение это из Книги Притчей.

Старик положил мне руки на плечи:

— Хорошо, что знаешь Писание. Сердце твое любо нашему Господу. Ему ведомо: ты покинул свой теплый остров, где счастливо жил. И сменил на эту холодную страну, где война и бедность. Ты взял на себя заботу о детях. Бог дал всему жизнь и дыхание. И он хочет, чтобы они вернулись в родной дом. Теперь вам предстоит нелегкий путь на ковчеге через два океана и еще через океан зла, затопивший землю. Но Господь будет с вами… Он даст тебе силы… Он наш Спаситель.

Глаза Ноя, его дыхание были рядом с моим лицом. И я не удержатся, чтобы не спросить:

— Ты прожил девятьсот пятьдесят лет. Но давно умер. Так кто же передо мной?

— Я умер. Но душа моя вечна…

Нас было только трое — Ной, я и море. Он растворился в предутренних сумерках. Исчез так же внезапно, как появился. Будто волна смыла мое видение.

Трижды пыталась Ханна Кемпбелл разбудить Райли Аллена. Всё напрасно. Он не отзывался на стук. Не отзывался на ее голос. Открыть дверь Ханна не решалась и позвала доктора Эверсола, который шел мимо.

— Все хорошо, — успокоил он. — Райли спит сном праведника.

Первое, что увидел Райли, когда проснулся, было яблоко, подаренное ему накануне вечером. Оно продолжало лежать на столе, у изголовья. Румяное, как солнце. Он повертел яблоко в руке. Но пожалел. Не стал есть.

За окном лаяла собака. С ней играл мальчик. Райли узнал Федю Кузовкова, беспризорника, которого колония приютила недавно, уже здесь, во Владивостоке. Федя швырял палку, а собака бросалась следом, возвращая ее хозяину, и выражала свою радость заливистым лаем. Этот-то лай и разбудил Аллена.

«Сегодня у меня встреча с воспитателями, — вспомнил Райли. — Но остается еще время, чтобы прогуляться».

По дороге он встретил группу детей. Они окружили лошадь. Райли остановился поодаль, чтобы не привлекать к себе внимания. Лошадь была почти домашней и вела себя смирно в ожидании очередного седока. Но вот на ее спину забралась девочка. Райли вспомнил имя. Это Лена Александрова. Сначала он плохо запоминал славянские имена. Но уже успел к ним привыкнуть.

Лена объехала вокруг казармы. Встретившись глазами с Райли, помахала рукой. А он поднял в ответ большой палец.

Чуть дальше стояли другие дети. Они тоже образовали круг, но в центре была не лошадь, а два мальчика. Они выясняли отношения. Дело пока ограничивалось тем, что они толкали друг друга. Но толчки становились все более частыми и сильными. Вот-вот начнется драка.

Надо разнять этих петушков, решил Райли.

Он подошел и, как ни в чем ни бывало, спросил драчунов, не могут ли они оказать ему помощь в одном деле? Взяв каждого за руку, он повел их в свою комнату.

— Я хочу угостить вас, — сказал Райли и взял яблоко.

Он разрезал его и каждому вручил по половинке. Затем рассказал древнегреческую легенду о яблоке раздора. Как поссорились женщины, которая из них красивее.

— А вы — мужчины. Стоит ли вам становиться врагами из-за пустяка. Кстати, из-за чего началась ссора?

— Он мне сказал обидное слово.

— Неправда. Это ты меня сначала обидел!..

— В любом языке хороших слов куда больше, чем плохих, — сказал Райли. — Лучше ими пользоваться.

— А вы разве в детстве не дрались?

— Дрался, конечно. Но однажды, когда я был на Кубе, меня повели на окраину Гаваны посмотреть на петушиный бой. Это были красивые птицы. Они гордо держали головы. Разноцветные перья блестели на солнце. Но к концу поединка, а я бы сказал, драки, тела петушков были залиты кровью. Их шатало от усталости. И будь они людьми, то, наверное, кричали бы от боли и отчаяния. Один из петушков упал в изнеможении. Другой потерял глаз. Назвали победителя. Но победил тот, кто выиграл деньги.

Мальчики съели яблоко и теперь ожидали, что им еще расскажут.

— Как вас зовут?

— Антон.

— Георгий.

— Родители дали вам красивые имена, — сказал Райли и обнял мальчиков. — Сегодня прекрасный день. Хотите, погуляем вместе?

…Уже с первых минут пробуждения Райли Алленом владело какое-то неосознанное чувство. Будто он забыл что-то сказать или сделать.

Он и мальчики, прогуливаясь, дошли до берега. И тут Райли увидел бревно. Что-то щелкнуло в голове. Старик… Вот что уже больше часа стучалось и никак не могло достучаться.

Теперь рядом с ним сидел не 950-летний старик, а два десятилетних мальчугана. И это делало ночную встречу еще более невероятной и неправдоподобной. Ной… Если кто и мог бы поверить в такое, то только дети. А взрослые, даже близкие друзья, примут его за сумасшедшего.

Райли давно заметил: море располагает не только к мечте, но и к исповеди. Ему очень хотелось поделиться, выговориться. И он начал рассказывать, боясь, что дети встанут и, не дослушав, побегут забрасывать море камешками. Но они сидели не шелохнувшись.