Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея

Закончив рассказ, он понял, что волнуется, как не волновался даже в юности, когда читал товарищам свои рукописи перед тем, как отнести редактору. Что он сейчас услышит?

— А. когда мы поплывем? — спросили в один голос Антон и Георгий.

Из рассказа Ханны Кемпбелл:

— Однажды, это было весной или в начале лета 1920 года, Райли Аллен собрал американский персонал. Он часто выступал с так называемыми посланиями. Но это обращение запомнилось особенно. Оно было не деловым, не касалось наших воспитательных или хозяйственных проблем.

Вот что он сказал:

— Друзья мои! Сегодня, когда американский экспедиционный корпус на пути домой и детская колония осталась без защиты, стало окончательно понятно — в Петроград придется возвращаться не по железной дороге, а морем. Это трудное решение. Насколько мне известно, еще никогда в истории человечества ни одно судно с детьми на борту, а у нас почти тысяча мальчиков и девочек, не отважилось отправиться в такое далекое путешествие, через два океана — Тихий и Атлантический.

И все же напомню другую историю, которая нам послужит примером. Это история Ноева ковчега. Библейское судно плыло по мрачным водам без всякой лоции. Капитану Ною было гораздо труднее, чем нам, его потомкам. Но благодаря проницательности своего капитана ковчег достиг цели и остановился на горах Араратских.

Продвигаясь через Сибирь к Владивостоку, мы испытали немало трудностей. Но они нас сплотили и закалили. Я уверен, что морская часть нашего путешествия будет не менее успешной, чем сухопутная. Как и Ною, нам будет способствовать не только попутный ветер, но и Божья помощь.

…Мы выслушали речь Аллена с волнением. Все знали, сколько труда он положил, готовя возвращение детей по железной дороге. Пассажирских вагонов не хватало. Пришлось согласиться на товарные. Десятки плотников их переделывали, мыли и красили. Выходит, все зря. Но мы знали Райли. Он не любил оглядываться. Он смотрел только вперед.

На островах слухи распространяются куда быстрее. Об отъезде колонисты узнали в тот же день. Но радоваться не спешили. И тому была причина. Им и раньше объявляли о возвращении домой. Но каждый раз все рушилось и отъезд откладывался.

Теперь их ждет путешествие на судне. Море рядом. В любую минуту его можно увидеть из окна. И даже потрогать. Когда же стемнеет, дети засыпают под его шум. И все же настоящего моря они не знают. Оно за горизонтом. Сюда, до острова, доходят лишь отзвуки штормов.

Леонид Дейбнер повесил на стену казармы географическую карту, собрав вокруг нее целую толпу. Она состояла не только из старших колонистов. Пришли и младшие, привлеченные шумным спором. Спорили, каким будет маршрут путешествия.

— Американцы выберут самый короткий путь, — уверенно сказал Дейбнер и показал на карте, каким он себе его представляет.

— Думаю, судно пойдет из Владивостока в Шанхай. Потом остановка в Сингапуре… Индийский океан… Красное море и Суэцкий канал… Средиземное море и Гибралтар… Атлантика и Ла-Манш… А там совсем рядом — родное Балтийское море и наш Петроград.

— Зачем гадать? — вмешалась Женя Копосова, стоявшая рядом. — Не лучше ли обратиться к мистеру Аллену.

— Я его недавно видела в лазарете, — подсказала ее сестра Оля. — Могу за ним сходить.

— Хорошо бы, — согласился Дейбнер.

Но Аллен шел уже и сам, окруженный новой толпой детей.

Дейбнер повторил Аллену свои предположения и уступил место у карты.

— Ваши расчеты, Леонид, верны, — сказал Аллен. — Путь через Индийский океан самый короткий. И все же мы выбрали другой маршрут. Судно пойдет не на юг, а на восток. Это, конечно, прибавит путешествию несколько тысяч миль. Зато немало преимуществ. И главное из них — это заход в американские порты. Там нас ждет поддержка. И там, что очень важно, находятся склады Красного Креста.

— А где мы побываем? — нетерпеливо спросила Ксения Амелина.

— Сначала в Японии. Затем через весь Тихий океан мы направимся в Сан-Франциско, а возможно, и в Гонолулу. Это мой город. Буду рад вас с ним познакомить. Далее через Панамский канал мы выйдем в Карибское море и поднимемся к Нью-Йорку. Это самый большой город в мире, и в нем наша колония проведет две недели. После этого судну предстоит одолеть еще один океан — Атлантический. Мы остановимся в одном из европейских портов. Пока не могу сказать в каком. Может быть, в Лондоне.

— А когда дома будем? — раздалось сразу несколько голосов.

— Не сомневаюсь, Новый, 1921 год вы встретите в кругу семьи.

— Ура! — что было силы закричали дети. И этот восторженный крик заставил лошадь поднять голову, а стаю птиц взлететь в небо.

Кроме вопросов, которые Аллен услышал от детей, было много и других. И самый трудный — где найти судно?

Бухта Золотой Рог — как гостиница. Суда — как постояльцы. То и дело входят и выходят. Одни возвращаются, и их уже здесь знают и ждут. Другие захлопывают за собой дверь навсегда. Кого здесь только ни встретишь… Сухогрузы, танкеры, китобойные и зверобойные шхуны, линкоры и ледоколы, много судов, занятых перевозкой дальневосточного леса… Но ни одно из них не годится для перевозки детей.

А что же пассажирские суда? Конечно, Аллен об этом подумал прежде всего. Но на них очередь. Только что закончилась мировая война. В России продолжается междоусобица. Пароходы развозят по домам участников мировой бойни. Тысячи австрийцев и чехов все еще во Владивостоке. А еще больше тех, кого ждет судьба эмигранта.

Аллен обратился за помощью к Военному департаменту. Увы, Вашингтон отмалчивается. Там никак не могут или не хотят найти транспортное судно. Дети из большевистской России… Не в этом ли причина? Райли не оставалось ничего другого, как добавить к одному из писем несколько крепких выражений в адрес столичных бюрократов.

Капитан Владивостокского порта подсказал решение. В доках Шанхая стоят пароходы Добровольческого флота. Так продолжает называться одна из дореволюционных компаний. Почему бы Красному Кресту не взять одно из этих судов во фрахт? Но первый же прибывший во Владивосток пароход «Симбирск» был отобран Земским правительством. Отныне он принадлежит народу — так заявили Аллену.

Ханна Кемпбелл не могла не вспомнить, что точно так же ей и ее мужу Чарльзу заявили в Сибири, когда конфисковали золотой песок, добытый ими с таким трудом.

Райли был близок к отчаянию, чувству, столь редкому для него, если бы не телеграмма из Токио. Доктор Тойслер связался с японской пароходной компанией «Кацуда». Там ему предложили угольщик водоизмещением в десять тысяч тонн. Судно не приспособлено для перевозки людей. Но компания готова его переоборудовать всего за месяц.