Леонид Фролов - Узник

– Товарищ командир, может не брать Матвейку? – уточнил Иван.

– Никак без этого рыжего чёрта, он дорогу короткую знает, – покивал Трошин.

– Ничего подозрительного за ним не замечал, – спросил Илья Михайлович.

– Шебутной он больно, товарищ командир, а в остальном вроде как все, – ответил Иван.

– Ладно, вся инструкция перед выходом на задание. Ты поспи, Иван, – сказал Трошин.

– Есть, поспать! – Иван встал и собрался на выход, как Трошин произнёс.

– Погоди, Ваня. Ты бы простился с матерью и сестрёнкой, кто знает, когда свидитесь. Я дал приказ, сегодня вывести всех женщин и детей в тыл. Другого момента, боюсь не будет, обложили нас фрицы, Ваня.

– Спасибо товарищ командир, – тихо произнёс Иван, натянул кепку и пошёл к выходу.

Дед Семён запрягал лошадей. В отряде он был, вроде старшины и отвечал за отправку людей в тыл. Людей набралось, три повозки. Иван подошёл и спросил.

– дед Семён, довезёшь?

– а куда я денусь, доедем. Завтра будем в Людиново, а там решат, куда твоих, – с улыбкой сказал дед Семён, похлопывая по плечу Ивана.

Людиново – небольшой городок в Калужской области, который находился в тылу. Иван подошёл к матери с сестрой и молча посмотрел в глаза Антонины Тимофеевны.

– Прости, мама, я должен остаться, – сказал Иван.

– береги себя, сынок, – еле проговорила мать, голос её дрожал, глаза наполнились слезами.

Иван присел на корточки, обнял сестру, поднял на руки и усадил в повозку. Дед Семён, дёрнул за вожжи и крикнул, – Антонина догоняй! Ваня, подошёл к маме, обнял, и сказал – мама, я вернусь!

Наступил вечер, Иван сидел у костра и обугленной веткой перебирал угольки. Его жизнь разделилась на две части, одна осталась в прошлом, в которой была большая семья, другая – война. За пару месяцев, что он находился в отряде, друзей так и не появилось, кроме Трошина, который ему стал близок. Иван смотрел на огонь, а мысли были о скором задании.

«Это моё первое задание, а вдруг не получится, а если с немцем придётся встретиться? Одно дело по бутылкам стрелять, а то человек. Да, какой, он человек? Фашист, выстрелю, если потребуется. Гады засели в нашем городе, наверно в нашей хате, какой-нибудь штаб устроили. Как же батя с братом! Уж четыре месяца прошло, не одной весточки».

Все эти мысли крутились у Ивана в голове и только утешало то, что рядом будет Трошин, который для него служил примером храбрости.

– Не спится, Ваня? – сзади стоял Трошин. Илья Михайлович был высокого роста с русыми волосами и ярко-голубыми глазами. На плечах у него свисал белый тулуп, а в руках держал чёрно-белую фотографию.

– Заснёшь здесь, – ответил Иван.

– А ну, двигайся, посижу с тобой, – подвинув Ивана к середине бревна, протянул фотографию.

На фотографии был сам Трошин, женщина и молодой человек.

– Мои, Вань! Мама и братишка Костик. Так вот Вань, нет их уже. Расстреляли их фашисты под Брестом, всю деревню, суки сожгли, – на эмоциях сказал Трошин, сжимая от злости скулы.

– Нет у меня больше никого, один, я остался. Отчим, ещё до войны умер, дед в первую мировую погиб, бабушка тоже не дожила. Где-то есть дядька, брат мамкин, но я его никогда не видел. Поэтому Ваня, пока я жив, буду давить эту гадину, – сжимая кулаки, выговорился Трошин.

Иван смотрел на фотографию, а сказать, нечего было. Он протянул её Трошину и сказал, – вместе, Илья Михайлович, гадину бить будем. Трошин взял фотографию и засунул в карман гимнастёрке.

– Я когда тебя увидел, ты мне братишку напомнил, вы же одного возраста. Он тоже такого же роста и тёмненький, как ты. Непохож, на меня был. Сегодня моему Костику, исполнилось бы семнадцать. Всегда говорил, вырасту, стану ветеринаром. Бывало, сядет в сарае с гусями, курами, и разговаривает с ними, а они как будто, слушают его. Больше всех любил лошадей, мог часами вокруг них крутиться, – что-то я, разговорился, сказал Трошин, достал папиросу и прикурил.

– Мы с братом, совсем разные, – сказал Иван. Я больше бате помогал, люблю с железками копаться, построить чего-нибудь, а Санька по дому. Есть у него, Илья Михайлович, одна страсть, любит рисовать. Уйдёт за реку на полдня, сидит и пялиться на деревья и рисует что-то себе.

– Трошин засмеялся, – пишет Ваня! Картины пишут, а не рисуют. Выгоним немца, возьму тебя с собой в Ленинград, приучать к искусству буду. Был в Ленинграде?

– Да, какой там! Один раз в Москве бывал с матушкой, и всё.

– в Ленинграде красиво? – спросил Иван.

– Не то слово, Ваня. Очень красиво, но прохладно. Обложили немцы Ленинград, в кольцо взяли, – с горестью сказал Трошин.

– Так и до Москвы доберутся, – вздохнув, сказал Иван.

– Ты прекрати мне это, погоним немца, товарищ Сталин сказал, – Трошин встал, отошёл, от костра и негромко произнёс вслух.

– Сталин сказал! Бойцов и техники не хватает, а они там в Кремле, только и делают заявления.

– Что, товарищ командир, не расслышал, – крикнул Иван.

– Ничего Иван, мысли вслух, через час у меня, да рыжего найди, – бросив папиросу, Трошин удалился к себе в землянку.

Минут пятнадцать, Иван ходил по лагерю, искал Матвейку. Проходя мимо бойцов, которые занимались чисткой винтовок, спросил, – мужики, Матвейку не видели? – Да, чёрт его знает, где его носит, – ответил боец. Другой смекнул, – Вань, посмотри в конюшне, он часто там ошивается, может, в сено зарылся, да сон сладкий видит, как его Любка прижимает. Раздался громкий смех! Любка – повариха, которая не захотела эвакуироваться, осталась в лагере с бойцами. Девушка была пышных форм, а Матвейка крутился возле неё. Та тоже флиртовала, может быть, по этой причине и осталась.

Иван зашёл в конюшню, прошёл мимо лошадок, остановился возле крайней и стал её гладить по морде. Недалеко, в копне сена, появилась рыжая голова. – Ах ты сукин сын, я тебя ищу, а ты здесь прохлаждаешься, – крикнул Иван. Один хоть, али с Любкой?

– Один, – вылезая из сена, пробормотал Матвейка.

– Пошли, нас командир ждёт, или все мозги проспал? – Иван впервые показал свой характер.

– Есть, товарищ Рогов, – съязвил Матвейка.

Подходя, к командирской землянке Иван с Матвейкой встали как вкопанные. Перед входом стоял красноармеец с винтовкой.

– Ну, что встали, бойцы, вас ждут, – улыбнувшись, сказал красноармеец.

Иван с Матвейкой оглянулись друг на друга, начали медленно пробираться в землянку. Первый шёл Иван, а Матвейка, схватившись за ватник Ивана, плёлся сзади.

– Да, чего ты меня хватаешь, как бабу, – одёрнул Иван Матвейку.

В землянке за своим столом сидел Трошин, справа офицер Красной армии.

– Разрешите, товарищ командир! – произнёс Иван.

– Заходите бойцы, знакомьтесь – майор Терпищев, командует нашей операцией, – представил Трошин.

– Справятся? – спросил у Трошина майор.