Василий Зубакин - В тени трона

Доходили до него и слухи из Гатчины о новом увлечении великого князя Михаила Александровича. Осмотрительный барон не спешил делиться этими взрывоопасными слухами ни с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, ни тем более с ее венценосным сыном. От Михаила можно было ожидать чего угодно, и коли суждено грянуть скандалу, надо держаться от него подальше, раз нет никаких возможностей его предотвратить. А какие тут придумаешь возможности?

О романе между великим князем и офицерской женой знал, по слухам, весь полк Синих кирасиров. Обстановка накалялась; потенциально рогатый поручик пока что молча сносил позор и не вызывал соблазнителя на дуэль – а ведь это было само собой разумеющимся в офицерской среде. Честь прежде всего! К барьеру!

Дуэли, вопреки строгому запрету властей, нередко случались в верхах общества, и всего прежде – в армии: дуэлянтов было во множестве во всех командирских чинах – от поручиков до генералов. Только пуля, по их представлению, служила ответом на оскорбленье; бесчестье хуже смерти – это же всякому понятно. Но дуэль Владимира Вульферта с Михаилом Романовым – такое могло привидеться Семье только в самом кошмарном сне. А если поручик убьет великого князя? Ведь это будет выстрелом в династию!

Дуэль! Завезенное из Франции варварство, совершенно не характерное для православного народа-богоносца! Не среди городских обывателей и крестьянских мужиков плодились заносчивые дуэлянты, а среди чистокровных дворян – станового хребта царской власти! И царь настрого запрещает дуэли, а эти смутьяны из дворян бросают вызов не обидчику, а самой монаршей воле. Это – расшатывание основ, это – бунт! С простым народом куда проще и приятней: подерутся на кулачках, огуляют друг друга оглоблями, а потом в кабак – выпить в знак примирения. И никакого смутьянства. Ни-ка-кого!

А скандал тем временем наливался соком и созревал, как яблоко на ветке. Семейные отношения между Натальей и ее терпеливым мужем дали наконец глубокую трещину: поручик обвинял жену в недопустимом поведении и однажды, в пылу ссоры, даже поднял на нее руку. Ей пришлось скрыться от побоев, запершись в детской комнате, где пятилетняя дочка Тата в голос ревела от страха. Наталья Сергеевна заявила Владимиру о разрыве супружеских отношений, но рассвирепевший Вульферт не обратил на это ни малейшего внимания и, употребив силу, получил от женщины то, что причиталось ему по закону. Тогда униженная женщина решила, в ожидании развития событий, отправиться за границу, забрав с собою дочку. На вокзал как ни в чем не бывало явился проводить жену поручик Вульферт; туда же приехал и Михаил Александрович. Не успел берлинский поезд тронуться, как сдержанный обычно поручик поднял крик на весь перрон, запруженный провожающими. Вульферт, мгновенно привлекши глаза и уши любопытных, проклинал якобы неверную жену, грозил ей судом, а соблазнителю – дуэлью. Не исключал он, на худой конец, и самоубийства, о котором, призывая к возмездию, намеревался сообщить государю в предсмертном объяснительном письме. Шило, что называется, вылезло из мешка…

Эти потрясающие новости не могли по агентурным каналам миновать барона Фредерикса. Поэтому он не слишком удивился, увидев великого князя Михаила Александровича на пороге своего кабинета. Гатчинский инцидент набирал обороты, пришло время закулисных комбинаций, коих министр двора был выдающимся мастером.

– Барон, я нуждаюсь в вашем совете, – сказал Михаил, изложив основные факты драмы, уже известные, впрочем, Фредериксу.

– Чего бы вы хотели добиться, ваше высочество? – вкрадчиво спросил Фредерикс.

– Я хочу, чтобы Вульферт дал развод и оставил госпожу Шереметьевскую в покое, – сказал Михаил. – И как можно скорее.

– Понятно, понятно… – молвил министр, в раздумье потирая обтянутые старческой кожей ладони. – Мой богатый жизненный опыт, – барону уже перевалило за семьдесят, – подсказывает мне, что означенный поручик просто желает получить компенсацию за нанесенный ему моральный ущерб. Это можно устроить. Инцидент будет исчерпан, скандал улажен.

– Деньги? – с облегчением спросил Миша.

– Деньги тоже, – утвердительно кивнул многоопытный Фредерикс. – Но не только. Поручика нужно перевести из полка в другой город, с глаз долой. С существенным продвижением по службе. И он уймется… Я постараюсь все уладить, ваше высочество.

При выполнении намеченных конфиденциальных задач министр двора умел развивать исключительную скорость. Уже назавтра после разговора с Михаилом барон получил известие о том, что Вульферт может отправляться в Москву для вступления в новую должность – адъютанта князя Одоевского-Маслова, с повышением в звании и прекрасным окладом в три тысячи рублей годовых. О таких отступных оскорбленный в лучших чувствах Владимир мог только мечтать.

Предложение было доверительно передано Вульферту через командира полка, но поручик неожиданно заартачился. «Я должен согласовать переезд в Москву с супругой, – заявил он, – а Наталья Сергеевна сейчас отдыхает за границей. Вот вернется, тогда и решим». Фредерикс был слегка обескуражен отпором поручика, но, поразмыслив, пришел к выводу, что Вульферт хочет поторговаться. Что ж, это так по-человечески, это его шанс – другой такой ему не представится! Но повышать ставку в игре барон не спешил.

Не спешил сдавать свои выигрышные позиции и поручик: он тянул время, требовал от жены письменных подтверждений о греховном ее поведении и, не добившись желаемого, решил объясниться с великим князем тет-а-тет. Михаил уклонялся от такого свидания, полагая не без оснований, что, завидев его, распалившийся Вульферт выхватит пистолет, в упор выстрелит в соперника, а потом застрелится и сам. На миру и смерть красна.

Михаил уклонялся, но Вульферт продолжал ему досаждать: звонил беспрерывно по телефону и слонялся под окнами дворца. В Гатчине над ним посмеивались уже почти в открытую, насмешки жгли душу кирасира и настраивали на боевой лад. Наконец Михаил уступил и согласился на встречу.

Поручик был настроен агрессивно, но стрелять, похоже, не собирался. Едва переступив порог дворцового кабинета, он выкрикнул, что отпустил жену за границу на том условии, что, вернувшись домой, она вернется и к семейной жизни с мужем.

– Это невозможно! – возразил Михаил. – Я знаю от нее, что между вами все кончено. Вы вели себя возмутительно, ее решение бесповоротно.

К удивлению Михаила, оскорбленный муж не зашелся от гнева, а снизил тон и перешел к делу:

– Вы хотите, чтобы я дал ей развод, – сказал Вульферт.

– Да, это мое желание, – подтвердил Михаил. – Наше общее – мое и Натальи Сергеевны.

– Она его получит, если вы пообещаете мне выполнить одно из двух условий, – сказал поручик. – Либо вы на ней женитесь, либо расстанетесь раз и навсегда и оставите ее в покое. Итак, какое условие вы принимаете?